ЗАКОН. Форум.

ВАЛЕРИЙ ЗОРЬКИН: "МЗДОИМСТВО В СУДАХ СТАЛО ОДНИМ ИЗ САМЫХ МОЩНЫХ КОРРУПЦИОННЫХ РЫНКОВ"


В воскресенье исполнилось 13 лет с того дня, когда Верховный Совет РСФСР одобрил Концепцию судебной реформы. Многие цели, которые ее разработчики считали главными, достигнуты: создан Конституционный суд, возрожден институт присяжных заседателей, введен судебный контроль за правомерностью заключения граждан под стражу, существенно изменено законодательство. Однако, как свидетельствуют ежедневные сводки новостей, пока в России вряд ли можно говорить о торжестве права над произволом. Означает ли это, что судебная реформа не удалась? На этот и другие вопросы в канун "несчастливой" даты председатель Конституционного суда ВАЛЕРИЙ ЗОРЬКИН ответил обозревателю отдела политики "Известий" ГЕОРГИЮ ИЛЬИЧЕВУ.

известия: Уважаемый Валерий Дмитриевич! Сегодня и среди экспертов, и в судейском сообществе достаточно часто можно услышать мнение о том, что в результате реформы ситуация оказалась еще хуже, чем была в Советском Союзе: судьи стали еще более бесправными и зависимыми от власти, коррупция увеличилась в разы, снизился профессионализм кадров. Так ли это, на ваш взгляд?

Валерий Зорькин: Судебные системы Советского Союза и Российской Федерации наших дней между собой даже несопоставимы. Судебная реформа и проводилась для того, чтобы суды соответствовали новому типу общества. Поэтому надо оценивать то, что достигнуто в новой системе, и то, что является издержками процесса ее реформирования. Инвентаризация конкретных мероприятий судебной реформы, которую проводили как государственные, так и независимые научные центры, говорит о том, что в России созданы правовые и организационные основы функционирования судебной власти.

Вместе с тем при всех позитивных факторах проведения судебной реформы складывается парадоксальная ситуация: реформа не изменила в целом негативного взгляда большинства населения на российскую судебную систему. Социологические опросы показывают, что граждане продолжают считать: суд в России неэффективен, несправедлив либо вообще - коррумпирован.

Реализация судебной реформы породила немало новых проблем, которые в общественном сознании также вызывают отрицательное отношение к работе судов. Прежде всего это касается вопросов разрешения имущественных прав граждан и организаций. Исследования показывают, что суды весьма уязвимы для коррупционной атаки со стороны бизнеса. Мздоимство в судах стало одним из самых мощных коррупционных рынков в России. Судебная коррупция встроена в различные коррупционные сети, действующие на разных уровнях власти: например, в сети по развалу уголовных дел и по перехвату чуждого бизнеса.

известия: Из этого следует, что одного реформирования судебной системы мало.

Зорькин: Наверное, у истоков переустройства страны начала 1990-х годов акцент на проведение именно судебной реформы был действительно оправдан. Но сейчас, по прошествии энного количества лет, можно говорить об уточнении приоритетов. Дальнейшее реформирование (развитие) судебной системы немыслимо без всеобъемлющей правовой реформы в России. Я убежден: если не форсировать в стране правовую реформу, то и все остальные реформы с очень большой вероятностью начнут буксовать. И очень скоро.

известия: В числе наиболее неудачных результатов реформы часто называют процессуальные кодексы, особенно УПК, положения которого оспариваются в Конституционном суде постоянно. Насколько оправданна такая оценка?

Зорькин: Претензий к новому УПК у практикующих юристов немало. Но кодекс работает, и все заклинания о том, что уголовное судопроизводство после его вступления в силу развалится, оказались напрасными. Надо учесть и то обстоятельство, что за период работы нового УПК в него уже неоднократно вносились серьезные изменения. На то и существует законодательная власть, чтобы делать закон работоспособным и соответствующим духу времени. Что касается решений Конституционного суда в отношении отдельных норм нового УПК, то все эти решения были направлены на защиту конституционных прав граждан, защиту их от произвола.

известия: Год назад, когда мы встречались с вами, вы говорили, что одной из главных задач является снижение коррупционности законодательства. Что-то удалось для этого сделать?

Зорькин: Коррупционность законодательства - проблема, актуальная не только для нашей страны. Существует несколько методик оценки этого явления. Они во многом зависят от идеологических установок разработчиков таких методик: либералы видят все беды коррупционности в государственном контроле, государственники - наоборот, в излишней либерализации законодательства. Но и те, и другие солидарны в одном: в законодательстве должно быть как можно меньше «отсылочных» норм, которые на ведомственном уровне позволяют формировать ниши для коррупционеров.

Что касается в целом работы по противодействию коррупции, то я полагаю, что большую роль должен сыграть недавно принятый федеральный закон «О государственной гражданской службе», где содержится достаточно много запретов и ограничений для чиновников. Также большое значение будет иметь скорейшая ратификация Конвенции ООН против коррупции, которую Россия подписала в декабре 2003 года: в соответствие с ней должны быть приведены многие нормы нашего законодательства. В этой связи нельзя не коснуться исключения в прошлом году из Уголовного кодекса конфискации имущества как вида наказания. Это прямо противоречит Конвенциям Совета Европы о конфискации и отмывании преступных доходов (1990 года), которую мы ратифицировали, и об уголовной ответственности за коррупцию (1999 года), которую Россия подписала, а также Конвенции ООН против транснациональной организованной преступности (2000 года), которая сейчас также ратифицирована.

известия: Согласно закону о Конституционном суде вы не можете давать сейчас правовую оценку последних предложенных реформ, но если говорить в целом, не появилась ли сейчас необходимость внести в Основной закон некоторые коррективы?

Зорькин: Начнем с того, что я всегда был противником неконституционного изменения Конституции, то есть противником произвола. Не касаясь сути реформ, хочу сказать, что они предложены в рамках существующего правового поля. Почему же тогда поднята такая истерика? Их судьба будет решаться в ходе парламентской борьбы, в этот период документы открыты для обсуждения самого широкого круга юристов-профессионалов, политиков, в том числе и тех, кто не представлен в парламенте, и всего общества. Не нравятся законопроекты - изменяйте их в парламенте! Не сумели изменить - обращайтесь в Конституционный cуд. Я всегда был противником немотивированных, сиюминутных, «моментных» изменений Конституции. Если возникают объективные, корневые потребности таких изменений, то для этого есть соответствующие правовые процедуры.

Из "Концепции судебной реформы в России-2004"

Сергей ПАШИН,заслуженный юрист Российской Федерации, один из авторов Концепции реформы 1991 года

"Романтический этап судебной реформы был завершен к 1996 году, когда демократические завоевания в области судоустройства и судопроизводства были приспособлены бюрократией к ее нуждам, органы судейского сообщества стали проводниками воли судебного начальства, а председатели судов добились узаконения своего пожизненного пребывания у власти... Демократические реформы почти не коснулись прокуратуры, органов внутренних дел и государственной безопасности, как бы ни менялись их названия... Вторая волна преобразования пришлась на начало нынешнего века. Их результатом стало, в конечном итоге, возвращение судебной системы к фактической роли придатка государственной власти... Правосудие все больше превращается в рядовую управленческую деятельность - "расправу".

Первоочередными задачами нового этапа судебной реформы являются: преодоление обвинительной деятельности правоохранительной системы и судов; обеспечение каждому доступности квалифицированной юридической помощи, ликвидация "черной адвокатуры", содействующей органам уголовного преследования вопреки интересам доверителей; искоренение фальсификаций в ходе досудебного и судебного производства, особенно фальсификации протоколов судебных заседаний; предоставление каждому права на судебное разбирательство без неоправданной задержки...

Судебная и правоохранительная системы должны быть прозрачны, они нуждаются в притоке "свежей крови", в том, чтобы их возглавили и наполнили люди, разделяющие современные правовые ценности".


• Георгий ИЛЬИЧЕВ



ОТСТАИВАТЬ АВТОРИТЕТ СУДЕБНОЙ ВЛАСТИ МОЖНО, ТОЛЬКО ПРИЗНАВ ПРАВДУ


25 октября 2004 года в "Известиях" опубликованы мои ответы на вопросы газеты в связи с тринадцатилетием начала судебной реформы в России. В этом интервью говорилось как о позитивных, так и о негативных сторонах этой реформы. Объясняя причины коррупционных тенденций, я опирался на соответствующие исследования.

26 октября Президиум Верховного суда России принял постановление, в котором обратился ко мне с просьбой предоставить материалы этих исследований и сообщить сведения о фактах коррупции в судах.

В любом случае я ответил бы на просьбу Президиума Верховного суда. Но поскольку текст этого постановления стал достоянием общественности и широко обсуждается не только в юридических кругах, я вынужден ответить Президиуму Верховного суда публично.

Ответить необходимо, поскольку речь идет фактически об очень важном направлении общественной дискуссии.

Судья должен отстаивать перед обществом совокупный интерес своего сообщества. Но отстаивать его надо с поправкой на время и новые реалии: на степень открытости страны, на наше вхождение в международные институты, на вхождение всего мира в новую фазу развития (в так называемое "информационное общество"). Это значит, что социально-профессиональная группа, отказывающаяся от участия в уже развернувшейся и стремительно набирающей обороты непосредственно касающейся ее дискуссии, в безоружном виде попадает под информационные атаки.

В той мере, в какой я принадлежу к корпорации судей, я вижу свою корпоративную роль в том, чтобы включиться в дискуссию. А что значит включиться в дискуссию? Можно ли в ней участвовать, отрицая "социально очевидное"? И начинать полемику с тезиса, что коррупции нет?

Отрицать коррумпированность в правоохранительной системе вообще - нелепо. Неважно, касается ли это суда, милиции или кого-то еще.

Я не прокурор, не оперативный работник и не намерен оперировать никакими фактами из уголовных дел и оперативных разработок. Я никого не обвиняю лично в коррупции. Но нельзя и отрицать наличие коррупции в судах. Значит, весь вопрос в мере коррупции наших правовых институтов. А в этой части мы должны ориентироваться прежде всего на объективные научные данные. Поскольку никакой факт и даже совокупность фактов не определят этой меры. Это дело ученых, их профессиональный и общественный долг.

В этой связи я обращался прежде всего к работам НИИ при Генеральной прокуратуре (Коррупция и борьба с ней. М., 2000 и др.), к исследованиям Фонда "Общественное мнение" (2003 г.) и Фонда ИНДЕМ (2004 г.). Полагаю, что такого рода исследования известны моим коллегам из Верховного суда.

Надо учесть и беспрецедентный поток жалоб граждан Российской Федерации в Европейский суд по правам человека. Количество обратившихся в этот суд уже превысило 19 тысяч. И поток обращений лавинообразно нарастает. И если мы будем заниматься чистым охранительством, отрицать очевидное, настаивать на своей непогрешимости - количество может перерасти в качество. И мы можем по сути лишиться не только остатков правового авторитета, но и правосубъектности как таковой. А заодно и совокупного суверенитета в целом. Не хочу сгущать краски, но риск, безусловно, существует.

Я опираюсь также на лавинонарастающий поток материалов в средствах массовой информации. Можно было бы сказать, что идет клеветническая кампания против российской правоохранительной системы, в том числе против судебной системы. Но тогда возникает вопрос: почему сами суды практически не реагируют на эти публикации и не опровергают факты, изложенные в них?

Более всего я стремлюсь к отстаиванию общественного авторитета российской судебной власти. Отстаивать этот авторитет можно, только признав правду и надлежащим образом задаваясь вопросом о природе явления. Другого пути человечество не выработало.

Что именно делает российские суды объектом социального недоверия? В чем тут традиция и как ее переломить? Если общество преувеличивает меру коррумпированности судов, то в чем природа этого преувеличения? Ибо в тот момент, когда образ тотальной коррумпированности суда окончательно возобладает в общественном сознании, поздно будет оправдываться. И по большому счету (то есть для судьбы нашей страны и нашего права) уже не будет иметь значения степень правомерности возобладавшей макросоциальной оценки. События в любом случае будут разворачиваться так, как будто бы оценка эта носит абсолютно справедливый характер.

Я уверен в личной доброкачественности тех, кто фактически осудил мою позицию при обсуждении очень больного вопроса. Но давайте сами признаем неблагополучие, сами постараемся (вместе с учеными-социологами, специалистами в смежных областях, всем экспертным сообществом) дать оценку природе явления. А также - мерам по его преодолению. В России принято делать это "всем миром". И в этом не только наша традиция, но и надежда на то, что мы сумеем отличить зерна от плевел, а клевету от больной и непростой правды. И лишь тогда включатся настоящие социальные механизмы, начнет исправляться ситуация. И тогда мы сможем без сомнений гордиться нашим общим юридическим домом.

Обсудить в форуме


• Валерий ЗОРЬКИН, председатель Конституционного суда РФ