|
ГЛАВА ВТОРАЯ
Варианты названия:
1.РАБОТАЕТ ЧРЕЗВЫЧАЙНЫЙ ШТАБ
ЭПИГРАФЫ:
1. Beati pacifici, quoniam filii Dei vocabuntur
/Блаженны миротворцы, ибо они будут наречены сынами божьими.\
Евангелие от Матфея 5,9
2. Кому война, а кому мать родна. /Пословица/
.
3. Пришел, увидел, наследил … /Парафраза, «Veni,vidi,vici «, Плутарх, «Сравнительные жизнеописания, Юлий Цезарь».
4. Мудрец, покидающий нас, лучше, чем примкнувший к нам дурак.
Аль – Ахнар ибн Кайс
ИЗ ОФИЦИАЛЬНЫХ СООБЩЕНИЙ ЦЕНТРАЛЬНОЙ РОССИЙСКОЙ И КРАЕВОЙ ПРЕССЫ
- «Российская Газета», 16 июня 1995 года № 115 (1226)
Премьер-министр Правительства России Виктор Черномырдин прервал свой отпуск и возвратился в Москву. Это решение он принял в связи с событиями в Буденновске и желанием встретиться с Президентом России Борисом Ельциным перед его отъездом в Галифакс на встречу «большой семерки».
- Для непосредственного руководства операцией по обезвреживанию бандформирований в город Буденновск прибыли заместитель Председателя Правительства России Николай Егоров, министр внутренних дел Виктор Ерин, директор ФСБ Сергей Степашин и командующий Северо-Кавквзским военным округом Анатолий Квашнин.
- «Ставропольская Правда», 16 июня 1995 года, № 114 (20811)
- МОСКВА, 15 июня, 02.36. ( Корр. ИТАР-ТАСС)
Часть заложников, захваченных террористами, напавшими в среду на 100 –тысячный город Буденновск на юге России, отбита. Город блокирован войсками МВД и подразделениями спецназа, с воздуха патрулируется боевыми вертолетами, сообщили ИТАР-ТАСС в центре общественных связей МВД России.
В район Буденновска сегодня срочно вылетели министр внутренних дел России Виктор Ерин, его первый заместитель Михаил Егоров, директор Федеральной службы безопасности Сергей Степашин.
В полную боевую готовность приведены все органы МВД, ФСБ и Федеральной пограничной службы на Северном Кавказе, а также войска Северо-Кавказского военного округа.
С 00 часов 15 июня, отметил на экстренном совещании в Москве первый вице-премьер России Олег Сосковец, на Северном Кавказе закрываются все аэропорты.
-РАБОТАЕТ КРАЕВОЙ ШТАБ
- Вчера, прервав участие в работе Совета Федерации, глава администрации края Е. Кузнецов прибыл в Буденновск, где с начала событий находятся первый заместитель главы АСК П. Марченко и зам. Главы администрации А. Коробейников, руководители краевых силовых структур.
В связи с трагическими событиями в Буденновске создан краевой штаб по ликвидации чрезвычайной ситуации и освобождению заложников. В штабе постоянно дежурят заместители главы администрации края А. Шиянов и В. Шагинов.
-- ВОЗБУЖДЕНО УГОЛОВНОЕ ДЕЛО
- По факту террористического акта в Буденновске, сообщил первый заместитель прокурора края А. Селюков, возбуждено уголовное дело.
В Буденновске находятся заместитель Генерального прокурора РФ по следствию О.Гайданов, два начальника отделов следственного управления Генпрокуратуры, прокурор края Ю.Лушников. Создана и приступила к работе бригада следователей краевой прокуратуры, в составе которой – лучшие специалисты. В среду вечером совместно с бригадой Генпрокуратуры она приступила к работе.
В ночь с 14 на 15 июня на взлетную полосу полка штурмовой авиации, дислоцированного под Буденовском и являвшегося по одной из наших первых версий объектом, на который и была изначально нацелена бандгруппа Басаева, совершил посадку очередной самолет из Москвы. Этим самолетом прибыло наше руководство из центрального аппарата Генеральной прокуратуры: заместитель Генерального прокурора РФ Гайданов О.И., начальники отделов следственного управления Генеральной прокуратуры Г.С.Тетеркин и В.Н.Исаенко, главный специалист методико-криминалистического отдела следственного управления Генеральной прокуратуры Ю.А.Холдеев. Вместе с руководством прибыл старший следователь по особо-важным делам Генеральной прокуратуры А.Г.Исканцев.
Всех вновь прибывших мы сразу же доставили в здание РОВД, в Чрезвычайный штаб операции по освобождению заложников.
Олег Иванович Гайданов, не откладывая в долгий ящик, собрал оперативное совещание и потребовал немедленно приступить к осмотрам места происшествия, допросам свидетелей. Личностью он был в прокурорских кругах знаменитой, поскольку в период 1985 – 1990 г.г. являлся первым заместителем прокурора Узбекской ССР и непосредственно руководил следствием по нашумевшим «хлопковым делам». Руководителем Гайданов был жестким и бескомпромиссным, в чем мне не раз пришлось убедиться, находясь с ним рядом в течение двух недель. Правда, в неразумности проведения осмотров места происшествия ночью, когда в больнице еще не утихал бой, когда в городе возможно еще скрывалась часть боевиков и оперативная обстановка не была выяснена до конца, мы его убедили. А вот свидетелей уже можно было допрашивать, тем более, это было необходимо сделать, поскольку в штаб следственной группы начали поступать смельчаки и счастливчики из числа заложников, которым удалось, обманув бдительность бандитов, убежать, скрыться из больницы. Их показания были на вес золота, поскольку это была первая более-менее достоверная информация о количестве боевиков, их вооружении, их настрое и расположении внутри корпусов больницы, о количестве и состоянии заложников, и о множестве других деталей, нужных, прежде всего командованию спецподразделений и центральному штабу операции.
Вообще во время проведения операции функционировало всего пять штабов.
Во-первых, центральный или главный штаб по проведению антитеррористической операции и освобождению заложников, состоящий из силовых министров, Полномочных представителей Правительства РФ и находившийся на прямой связи с Правительством России и лично с Премьер-министром Виктором Черномырдиным с одной стороны и боевиками с другой. Располагался он в здании Буденновского Районного Отдела Внутренних Дел. Задачами этого штаба являлись, прежде всего, аккумуляция и анализ всей поступающей оперативной информации, координация действий всех силовых структур, задействованных в проведении операции и принятие основных тактических окончательных решений о целесообразности тех или иных действий в ходе операции. От решительности, компетентности и согласованности работы центрального штаба операции зависел успех всей операции и жизнь многих сотен и даже тысяч людей.
Затем был так называемый «парадно- хозяйственный штаб», в задачи которого входили вопросы жизнеобеспечения города, обеспечения всего количества задействованных в операции по освобождению заложников людей питанием, устройство и размещение прибывающих депутатов, корреспондентов и миротворцев разного ранга, организация неотложной медицинской помощи, тяжелые в морально-психологическом плане вопросы организации похорон погибших и помощи пострадавшим в результате террористического акта и другие сопутствующие и немаловажные в сложившейся ситуации вопросы. В этом штабе работали представители органов местной и краевой власти и управления, депутаты Госдумы. Штаб расположился в здании городской администрации.
Ну и непосредственные задачи реализации планов антитеррористической операции выполняли три ведомственных штаба.
-Прокурорский штаб следственно-оперативной группы, возглавляемый О.И.Гайдановым, начавший работу по выполнению неотложных следственных действий по возбужденному по факту совершения террористического акта, убийствам людей и захвату заложников уголовному делу и расположившийся в здании детской музыкальной школы. В состав нашего ведомственного штаба входили: Лушников Ю.М, Змиевский Ю.И., Сучков А.М., Платонов А.Н., Тетеркин Г.С., Исканцев А.Г. и я – Гамаюнов С.В.;
-Милицейский штаб по руководству объединенными силами спецподразделений, возглавляемый В.К.Медведицким, расположенный непосредственно на рубеже кольца осады больницы в ста метрах от нее - в помещении детского сада;
- Армейский штаб руководства внутренних войск, возглавляемый А.Квашниным и расположившийся так же в помещении РОВД.
С одной стороны такое разделение функций было правильным, оправданным решением, поскольку невозможно было сочетать политику, оперативно-хозяйственные вопросы с задачей уничтожения боевиков и освобождения заложников. Выполнение узко специфических функций и задач следствия, спецподразделений МВД и армии так же требовало непосредственного и обособленного участия в этом профессионалов без вмешательства политиков.
С другой стороны, отсутствие единого руководящего профессионального антитеррористического центра операции, координировавшего и направлявшего действия всех задействованных в спецоперации сил, без вмешательства в их узкоспециальные функции и вопросы, отрицательно сказалось как на развитии и динамике самой операции по освобождению заложников и нейтрализации террористов, так и на ее конечном результате, о чем далее я еще подробнее скажу.
После совещания, проведенного О.И.Гайдановым, я вместе с ним отправился в Центральный штаб по руководству антитеррористической операцией. Штаб расположился в том же кабинете начальника РОВД Ляшенко Н.А..
Столько генеральских мундиров в одном месте мне видеть еще не приходилось.
Обстановка в главном штабе была непонятная. Складывалось впечатление, что министры находились в полном шоке, были какие то потерянные, отрешенные, не знали что делать, с чего начинать. Ночью была установлена связь с больницей и выяснены требования боевиков: прекращение боевых действий в Чечне, вывод полностью всех российских войск и предоставление независимости Чечне. На связи с боевиками, занявшими оборону в больнице, находился заместитель главы администрации края Коробейников А.В., назначенный Премьер-министром России В.С.Черномырдиным полномочным представителем Правительства России.
По указанию Гайданова я присоединился к Коробейникову и сел за второй телефон рядом с ним, чтобы попытаться дозвониться на любой телефон в больнице и попробовать переговорить с заложниками. Требовалась информация об обстановке в больнице.
Кроме меня в штабе работали только Романов и Коробейников с Медведицким, которые уже включились в переговоры, а остальные генералы и министры присутствовали с таким видом, как будто их это не касается. Каждый был занят своими какими-то мыслями, но решения не принимал никто никакого. Виктор Ерин сидел погруженный в свои собственные стратегические мысли в уголке кабинета. Все вокруг него ходили с таким видом, словно боялись разбудить министра. Сергей Степашин с хитроватым выражением на лице ходил по кабинету как мудрый лис и присматривался, прислушивался к происходящему. (Недаром говорят, что профессия накладывает свой отпечаток).
Ближе к утру атмосферу неопределенности и ожидания в штабе нарушило появление Главы Администрации Ставропольского края Е.Кузнецова. Человек крупного телосложения, громкоголосый, шумный он сходу начал «казаковать», обвинив присутствующих в нерешительности и бездеятельности. Резкий в высказываниях и вспыльчивый О.И. Гайданов сразу же осадил Кузнецова, потребовав покинуть помещение чрезвычайного штаба и не мешать работе. В случае повторения инцидента Гайданов пообещал о поведении Кузнецова доложить на заседании Совета безопасности России.
Да, кстати, поскольку разговор зашел о Евгении Семеновиче Кузнецове, отвлекусь от основных событий. Фигура Кузнецова на политической и общественной арене Ставропольского края и России была настолько заметной и известной по тем временам, что ей необходимо уделить особое внимание.
Второй инцидент с участием Е.Кузнецова произошел 16 июня в день прибытия в Буденновск депутата Государственной Думы России и правозащитника Сергея Адамовича Ковалева. Сам я свидетелем этого инцидента не являлся, поскольку утром 15 июня, возмущенный атмосферой безинициативности и бестолковости в работе Центрального штаба, в котором моя роль сводилась фактически к адьютантской, я обратился к прокурору края Лушникову Ю.М. с просьбой о предоставлении мне возможности заниматься исполнением своих непосредственных служебных обязанностей, которые предписывали прокурору лично присутствовать при проведении наиболее важных следственных действий, таких как осмотры места происшествия, осмотры трупов, допросы, а так же руководить ими. Просьба моя была удовлетворена, и я немедленно покинул штаб с тем, чтобы приступить к участию в руководстве следственно-оперативной группой. О том, что произошло в штабе с приездом С.Ковалева, рассказал позднее бывший прокурор края Лушников Ю.М.. Вот почти дословно его рассказ об этом случае.
- Правозащитник Ковалев С.А., в 1994-1995 гг. получил широкую известность как последовательный и резкий критик политики Кремля в Чечне. В первые же дни войны он отправляется в район боевых действий. “Группа Ковалева”, состоящая из ряда депутатов и представителей общественных организаций, собирает информацию о происходящем и прикладывает максимальные усилия для того, чтобы эта информация получила широкую огласку. При поддержке общества "Мемориал" и ряда других общественных организаций им создается Миссия Уполномоченного по правам человека на Северном Кавказе (с марта 1995 г. - Миссия общественных организаций под руководством С.А.Ковалева). С 1993 года он являлся Председателем Комиссии по правам человека при Президенте России. В январе 1994 г. был избран первым Уполномоченным по правам человека (смещен Государственной Думой с этого поста в марте 1995 г.). Награжден Д.Дудаевым в начале 1995 года Орденом «Рыцарь Чести» непризнанной Чеченской Республики Ичкерия. Он прибыл в Буденновск как политический представитель Егора Гайдара в основном с целью заработать политический капитал в преддверии предстоящих в декабре 1995 года выборов в Государственную Думу. Недовольный тем, как к нему отнеслись в штабе операции, он при всех позвонил Гайдару и начал высказывать свои претензии. Один из присутствовавших в штабе генералов как бы невзначай зацепил ногой телефонный провод и вырвал его из розетки. Ковалев еще долго под ухмылки присутствующих пытался докричаться до Егора Тимуровича, но безуспешно. Наконец, присутствовавшему в штабе Губернатору края Кузнецову эти крики надоели. Он встал и, обращаясь ко всем присутствующим в штабе, сказал:
- «Господа, я считаю присутствие здесь Ковалева неуместным. Я требую, чтобы его отсюда вынесли!»
Ковалев возмущенно стал требовать прокурора, а Кузнецов скомандовал присутствующим в штабе казачьим атаманам:
- « Атаманы выполняйте!»
Подоспевшие казачьи атаманы с удовольствием выполнили это указание: Ковалев популярностью на Северном Кавказе, а особенно у воинствующих казаков, не пользовался; все знали политические мотивы, которые им двигали, когда он фактически давил на штаб, требуя немедленного выполнения условий террористов Басаева о прекращении боевых действий в Чечне и выводе оттуда войск.
Сложно сказать, какой из описанных мною инцидентов повлиял впоследствии на решение Президента Ельцина Б.Н. об освобождении от должности Главы администрации Ставропольского края Е.С.Кузнецова по непопулярному п.1 ч.1 ст.254 Кодекса законов о труде Российской Федерации - за однократное грубое нарушение трудовых обязанностей руководителем.
(Указ Президента Российской Федерации от 30 июня 1995 года № 659).
Хотя по другим версиям, распространенным тогда в средствах массовой информации, Кузнецов «подпортил в глазах Москвы свою репутацию «надежного провинциала» независимыми суждениями о причинах сложной социально-экономической ситуации в стране. И довольно резкими заявлениями об откровенном стремлении ряда политических деятелей на старте предвыборного марафона удачно «засветиться» на фоне буденовских событий». Так ли это, или иначе, ответить смогут только бывший Президент России и те, кто готовил проект Указа.
Вообще, Евгений Семенович Кузнецов, находясь на посту Главы администрации Ставропольского края, сделал достаточно много для укрепления безопасности края и его границы с Чеченской республикой. Можно добавить об активной работе губернатора по реализации договоров о дружбе и сотрудничестве, заключенных между Ставропольем и республиками Северного Кавказа, Калмыкией по восстановлению экономических связей, разорванных в результате процесса суверенизации. Именно Е.Кузнецов с самого начала обострения отношений с Чечней неоднократно ставил вопрос о придании Ставрополью особого статуса приграничья и необходимости надежной защиты административной границы. Стоя у истоков возрождения казачества в крае, он был одним из инициаторов создания вооруженных казачьих формирований, призванных защищать границы Ставрополья от набегов чеченских бандформирований. Идея, правда, поддержки на государственном уровне не нашла, поскольку требовала законодательного оформления, внесения серьезных изменений в ряд основополагающих законов: «Об оружии», «О милиции», «Об общественных объединениях».
Между тем, после того, как была налажена устойчивая телефонная связь с больницей, я стал курсировать между штабом операции и кабинетами следственного отделения РОВД, где работали члены следственно-оперативной группы, допрашивая первых свидетелей.
Все без исключения заложники, которым удалось сбежать из больницы, утверждали, что со стороны реки Кумы больница практически боевиками не охраняется, поскольку они считают реку непреодолимым естественным рубежом защиты. И еще немаловажный момент, который я попросил следователей выяснять при допросе, - имеются ли у боевиков индивидуальные средства химической защиты? Все заложники в один голос утверждали, что у боевиков нет ни у кого даже противогаза. Эти сведения нужно было срочно реализовать.
Я доложил их О.И.Гайданову, а затем и всем членам штаба. В штабе среди генералов началось оживление. Меня попросили набросать приблизительный план расположения корпусов больницы и обозначить подходы к ним. Но это был не выход из положения. Через Ляшенко Н.А. по моему предложению дали команду отыскать руководство БТИ (Бюро технической инвентаризации) города, чтобы доставить имевшиеся в архивах в обязательном порядке карты города и больницы. Сразу же выяснилось, что почти весь персонал БТИ, здание которого расположено рядом со зданием администрации города, оказался в числе заложников, разумеется, вместе с ключами от помещений и архивов. Тогда взломали двери БТИ. Необходимые карты, в том числе поэтажные карты корпусов больницы, были доставлены в Главный штаб.
Виктор Ерин, наконец, решил проявить инициативу:-
- Ну, что, прокурор,- обратился он ко мне, немного картавя,-
-показывай, откуда будем штурмовать больницу!-
Я показал на карте примерные маршруты бегства заложников и сказал, что дальнейшее уже дело специалистов, решать, как штурмовать больницу, а у меня совсем другие функции.
Обсуждение этого вопроса заняло многие часы, но в конечном результате проходы через камыши со стороны высоких берегов реки Кумы так и не были использованы подразделениями, штурмующими больницу. Через Куму продолжали переходить сбежавшие из больницы заложники, а потом во время штурма и после него этим путем воспользовалась часть боевиков. Недаром бойцам подразделения, возглавляемого Н.М. Кривцовым, о котором я уже рассказывал, пришлось обезвреживать группу боевиков в районе городского кладбища, расположенного в противоположном от больницы конце города, на его окраине. Живыми боевиков, правда, взять не удалось: подорвали себя гранатами. Но мало объяснимый факт их появления в том месте есть факт…
Старожилы города, да и мой водитель рассказывали о том, что из подвалов больницы имелся старинный подземный ход, прорытый монахами стоявшего ранее на месте больницы монастыря, и выходивший к обрывистому берегу реки Кумы. На картах этот подземный ход показан не был. Но разведчики Кривцова, кажется, его нашли, хотя к использованию подземный ход был не пригоден: в его лаз с трудом мог пролезть только ребенок, а уж о бойце спецподразделения в полной амуниции говорить не приходилось. Да и к тому же подземный ход был основательно завален еще давно в целях безопасности от воров и любопытных искателей приключений. Устраивать его раскопки не было ни смысла под непрерывным обстрелом со стороны боевиков, ни времени.
Рассказал я членам штаба и информацию об отсутствии у боевиков индивидуальных средств химической защиты, а так же поделился воспоминаниями из собственной практики молодого бойца, когда нас в учебном отряде ВМФ в лесах местечка Бровары под Киевом окуривали в специальных палатках «хлорпикрином»- газом слезоточивого и удушающего действия. Даже малой дозы этого газа с резким чесночным запахом хватало для того, чтобы надолго вывести из строя незадачливого курсанта, плохо подогнавшего противогаз.
Идея всем понравилась. Генерал Анатолий Квашнин, командующий Северо-Кавказским военным округом, сразу же стал звонить в свои ведомства, в Генеральный Штаб армии оперативному дежурному. Ответ военных всех обескуражил и привел в недоумение:
- Газа подобного действия в распоряжении армии сейчас нет. Все запасы законсервированы, либо являются стратегическими. Для того, чтобы получить доступ к этим запасам необходимо столько согласований и времени, что боевики всех заложников перестреляют и уйдут в горы.-
Вот и повоевали…
О генерале Квашнине особый рассказ. Характеристика самому себе – любимому, данная Анатолием Васильевичем Квашниным три года позднее описанных мною событий, говорит сама за себя:
- «Если Генштаб – мозг армии, то я – главная извилина».- \»АиФ», 1998, № 23\
Он прибыл в Буденновск как на парад, весь сияющий, надменный. Штаб у него, как я уже отмечал, располагался отдельно от всех остальных, в том числе и от основного штаба контр - террористической операции. Он рассуждал так, что нужно поднять вертолеты и расстрелять больницу. И вообще вся возня с террористами и заложниками это дела милицейские и армии здесь делать нечего.
Рассказывал Н.М.Кривцов:-
-«Зашел я как-то в первые дни операции по освобождению заложников в штаб Квашнина. У меня он спросил, сколько у нас снайперов и где они? Я сказал, что человек пять и все вокруг больницы. Тогда он предложил расставить снайперов вдоль бетонного забора, опоясывающего территорию больницы, чтобы их не было видно и слышно и проделать в заборе коловоротом дырки такие, чтобы только ствол винтовки пролез. И таким образом уничтожать боевиков. Для человека понимающего, что собою представляет снайперская винтовка, у которой работает не только ствол, а больше всего важна оптика, все понятно без комментариев».
Спать всем нам этой первой ночью после нападения террористов не пришлось вообще, да и негде, и не до того было.
Как я уже рассказал, утром я из Главного штаба по руководству антитеррористической операцией ушел. Меня ждала трудная, грязная, изматывающая и опустошающая от обилия чужой боли, крови и ран, от захлестывающей волны чужого горя работа прокурора. Работа многодневная, бессонная, порой опасная. Кроме следственной группы на моих плечах была и межрайонная прокуратура, где хоть и оставался мой заместитель Аксененко А.П., все равно требовался повседневный контроль и участие в разрешении тех или иных важных вопросов. Болела душа и о тех из нашего коллектива, кто сам оказался в числе заложников и о заложниках из числа родных и близких моих сотрудников.
А главный штаб продолжал свою работу. Позднее ее будут называть и бездарной, и постыдной, и неэффективной. Оценку работе штаба даст Совет безопасности России и Президент Российской Федерации 29 июня 1995 года.
- «Сегодня мы должны определить виновных за события в Буденновске»,- заявил Президент России Борис Ельцин, открывая в Кремле заседание Совета безопасности России.
- «Россиянам, всему миру продемонстрирована низкая способность наших спецслужб выполнять возложенные на них задачи»,- подчеркнул глава государства.
Уроки и выводы из трагедии в Буденновске были жесткими, как и обещал Б.Ельцин.
Указами Президента Российской Федерации были освобождены от занимаемых должностей кроме названного мною Е.С.Кузнецова так же:
- Егоров Николай Дмитриевич, заместитель Председателя Правительства Российской Федерации, Министр Российской Федерации по делам национальностей и региональной политике, по его просьбе;
- Генерал армии Ерин Виктор Федорович, Министр внутренних дел Российской Федерации, по его просьбе;
- Генерал-лейтенант Степашин Сергей Вадимович, директор Федеральной службы безопасности Российской Федерации, по его просьбе…
Но это было потом, позднее, через десять дней после освобождения из больницы заложников и ухода боевиков безнаказанно в горы. А впереди были первый и второй штурмы больницы, долгие и трудные переговоры, знаменитое Черномырдинское: «Шамиль Басаевич, тебя целый премьер-министр просит…»- и нашествие миротворцев и депутатов разного калибра, основной целью и движущим стимулом которых было засветиться на фоне Буденовских событий и набрать политический капитал в преддверии предстоящих в декабре 1995 года выборов в Государственную Думу Российской Федерации. Но были и те, кто искренне и самоотверженно стремились, прежде всего, помочь томящимся в заточении заложникам.
После группы депутатов, возглавляемой С.А.Ковалевым, к концу дня 16 июня прибыли депутаты Госдумы РФ: В.Курочкин, Ю.Рыбаков, В.Борщев, О.Орлов и другие.
Что касается роли С.А.Ковалева в событиях июня 1995 года, то при всем тогдашнем непонимании и неприятии мною, как и многими другими гражданами России, его общественно-политической и миротворческой деятельности на Северном Кавказе и в событиях в Буденновске в частности, нельзя не признать, что его вмешательство в переговорный процесс с террористами, инициированный все-таки нашими тремя штабами (Главным, Прокурорским и Милицейским), существенно повлияло на результаты всей антитеррористической операции.
Ночью с 16 на 17 июня прибыла команда, возглавляемая В.В. Жириновским, в свите которого помимо крепких парней в белых рубашках, были какие-то генералы, корреспонденты с видеокамерами. Телевидение сообщило и о желании молчаливого психиатра и народного целителя депутата Госдумы от фракции ЛДПР Анатолия Кашпировского прибыть в Буденновск из Старого Оскола и уладить все с террористами до вторника 20 июня. В главном штабе операции по освобождению заложников он со своим помощником появились во второй половине дня 17 июня. Он заявил, что хочет разделить судьбу заложников. На что Ю.М.Лушников ему сказал, что не обязательно оставаться с заложниками, поскольку ему предоставляется исторический шанс пойти в больницу вместе с журналистами и воспользоваться своим уникальным даром внушения и усыпить бандитов. Если такое удастся, то ему благодарное отечество поставит золотой памятник. На что Кашпировский начал говорить, что это все очень сложно, тяжело. И он действительно пошел в больницу с группой депутатов и журналистов, где просил у Басаева дать ему вывести несколько заложников, что бы оправдать свой приезд и принадлежность к депутатскому корпусу. Но Басаев ему отказал и, смеясь, предлагал подействовать на них своими паранормальными способностями экстрасенса и целителя, но Кашпировский ничего не смог сделать, а когда делегация собралась уходить, он попросил дать ему вывести двух-трех детей на что Басаев сказал, что даст, если Кашпировский переночует с ними в больнице. Те из женщин, которые были уже выпущены на свободу, а также освещавшие буденовскую трагедию журналисты рассказывали, что Анатолий Кашпировский, общаясь с заложниками, сначала пообещал остаться вместе с ними в тесных, с удушающе-затхлым воздухом больничных коридорах до конца. Однако, затем ему стало плохо и он покинул больницу с помощью своих коллег, сопровождаемый возгласами испуганных женщин: «Куда же вы?». То ли от стыда, то ли от позора, что его миссия так бесславно провалилась, Кашпировский в тот же день из Буденновска уехал, хотя успел, захлебываясь от восторга, рассказать любопытствующему народу о том, что не такие уж террористы страшные и жестокие, за что чуть – было тем же народом не был побит.
Жириновского в отличие от других депутатов в главный штаб пропустили сразу. Его основное требование заключалось в уничтожении всех боевиков вместе с родильным отделением, в котором они засели: дескать, для великой России ничего не жалко. Разбомбить и конец проблеме. Присутствовавший в штабе Кривцов Н.М. тогда пошутил, что перед штурмом в гимнастерку положит записку о том, что в случае смерти считать его членом ЛДПР. Жириновский рассмеялся:
-« А, вот это слова настоящего полковника, давайте сюда бутылку!».-
Адъютанты из его свиты принесли бутылку водки «ЖИРИНОВКА», которой они привезли с собой огромное количество и раздаривали налево и направо. Кривцов потом эту бутылку всем показывал в штабе.
Как рассказывал позднее Лушников Ю.М., в штабе Жириновский с полководческим апломбом сел на стол, закинув нога за ногу, и говорит:
- « Ну, какого х…а вы тут штурм не делаете?»-
Ему тактично объяснили, что в больнице две тысячи заложников, что если начинать делать штурм без подготовки, люди погибнут, не можем мы пока такого допустить. Он тут же выходит на крыльцо здания РОВД и, собрав вокруг себя большую толпу, показывает на здание милиции, где находится штаб, и говорит:
- « Слушайте, вот там сидят подлецы, которые хотят штурмом взять больницу! Я не допустил этого, я сказал, что если Вы это сделаете, две тысячи человек погибнет!»-
Естественно, толпа в восторге стала скандировать:
- «ЖИ – РИ – НОВ - СКИЙ! ЖИ-РИ-НОВ-СКИЙ!».-
Но в больницу он на переговоры с Басаевым идти не захотел и сказал, что этому негодяю Басаеву слишком много чести, что бы к нему ходить. После бесславного штурма, когда погибли и заложники и сотрудники спецподразделения «Альфа», команда Жириновского спешно покинула город.
А в Ставрополе первый заместитель главы администрации края А.Шиянов сдерживал очередную волну депутатов Госдумы РФ от фракций «Женщины России», «Выбор России» и Аграрной партии России, не рекомендуя им ехать в Буденновск, поскольку там и без того сложная обстановка и депутатов больше чем достаточно.
1 июля 1995 года в Ставрополе прошло экстренное заседание Государственной Думы края, на котором ее председатель В.Г.Зеренков охарактеризовал руководство операцией по освобождению заложников из буденовской больницы со стороны главного штаба бездарным.
- «Мы все видели, что ничего, кроме кровопролитного штурма, присутствовавшие на месте трагедии представители силовых структур так толком и не предприняли,-
- Сказал он.-
- При этом никто из них не хотел брать на себя ответственность, и всю тяжесть ее пришлось взять на себя главе краевой администрации и его заместителям».
Спустя много лет после Буденновских событий бывший прокурор Ставропольского края Ю.М.Лушников так же охарактеризовал штурм больницы бездарным, а переговоры с боевиками постыдными. Он так рассказывал об этих событиях:
- «Я, конечно, был против штурма. Ведь руководители операции как хотели сделать, чем мотивировать штурм? Они призвали меня и пояснили, что очень многие против штурма и мешают им, а штурм нужен. Нужен повод, мотив и они мне предложили потребовать исполнения данных мною санкций на арест террористов, личности которых уже были установлены. Под видом того, что необходимо эти мои санкции исполнять, хотели мотивировать штурм. Я сказал им, что вы после всего этого сядете и уедете, а меня растерзают люди на площади и жить я здесь не смогу после этого. Да, я был согласен на спецоперацию. Более того, в условиях этой страшной жары, которая стояла, боевикам требовалось много воды и обязательно в пластиковых запечатанных бутылках. Что стоило в условиях того же Кисловодска оперативно закачать в бутылки наркотики или иные химические вещества и передать их боевикам? Вот это можно было бы организовать, но как всегда, ничего под рукой не оказалось. Там я впервые увидел сорок или тридцать красивых генеральских мундиров и погон, но никто из обладателей этих погон и мундиров не хотел взять на себя ответственность за принятие решений».-
Все сказано правильно! Против штурма были и А.Коробейников, и В.Медведицков, и другие представители из числа руководства Ставропольского края. Против штурма были все грамотные и думающие сотрудники оперативных и специальных подразделений, задействованных в проведении антитеррористической операции, понимавшие, что при штурме реальные минимальные потери личного состава штурмующих составят до 30%, а потери среди заложников до 90%.
Однако, решающее слово было за министрами и генералами- руководителями Главного чрезвычайного штаба операции, хотя их действия, кажется, были предопределены заранее.
- «Решение о штурме главного здания больницы в Буденновске предварительно было принято с Министром внутренних дел Виктором Ериным еще до моего отъезда в Галифакс»,-
Сообщил журналистам в этом канадском городе Президент России Борис Ельцин.
- «Мы договорились подождать день-полтора и подготовиться, чтобы не натворить что – ни будь во вред»,-
Отметил Президент.
(«РОССИЙСКАЯ ГАЗЕТА», Вторник, 20 июня 1995 года, № 117 (1228)).
Фактически в Буденновске сложилась ситуация, когда с одной стороны необходимо было с минимальными потерями личного состава подготовить и осуществить штурм больницы и захватить либо уничтожить террористов, а с другой стороны, предпринять меры к сохранению жизней заложников и освобождению их из заточения путем ведения переговоров. Точнее, на первом месте стояла задача спасения заложников, а затем уже - арест либо уничтожение террористов. Как следствие, надлежало применять средства максимально избирательного воздействия. Однако, руководство Главного штаба операции и силовые структуры, задействованные в ее проведении, действовали, исходя из прямо противоположной иерархии ценностей, в которой жизнь тысяч гражданских лиц стояла отнюдь не на первом месте. В ходе антитеррористической операции изначально действовала установка на штурм, на силовое решение проблемы. Переговоры, помимо основного их предназначения - попытаться освободить из числа заложников максимально возможное их количество, также маскировали подготовку к штурму и позволяли тянуть время и сбивать напряженность и агрессивность в стане террористов. Под этим прикрытием оперативниками УБОП при ГУВД СК и спецназовцами готовился вариант силового обезвреживания и захвата террористов с минимальным применением огнестрельного оружия широкого поражающего спектра. Этот вариант операции лишал министров и генералов лавров победителей и потому развития не получил. Силовая часть операции, инициированная Главным штабом, своей целью ставила захват либо полное уничтожение террористов, и лишь опосредовано спасение либо освобождение заложников. При этом использование при штурме больницы для обстрела здания тяжелых пулеметов, гранатометов и автоматических пушек абсолютно ничем не было оправдано. Командованию силовых подразделений явно было видно, что боевики выставляли в качестве живого щита в окнах больницы именно заложников, ради спасения жизней которых по идее и проводилась операция. При обстреле, что установлено материалами предварительного следствия, погибли примерно 30 заложников.
Вот так работал чрезвычайный штаб…
_________________
...ну и поскольку Советский человек может входить в любую дверь, на которой не написано: ВХОД ВОСПРЕЩЕН! - я здесь!!!!....
|
Вход
FAQ
