|
Молотки без гвоздей
Олег Храбрый
Поражение в Беслане показало и необходимость коренной реформы правоохранительных органов, и то, что осуществить ее будет крайне трудно
"Нас стали хоронить, как шахтеров", - невесело замечали бойцы "Альфы" и "Вымпела", говоря об одиннадцати своих сослуживцах, погибших в результате штурма школы в Беслане. За всю тридцатилетнюю историю "Альфы" погибли 19 человек. Во время штурма дворца Амина в Кабуле в 1979 году погибли два спецназовца, за все последние годы в Чечне группа потеряла трех офицеров, во время штурма на Дубровке один боец был ранен и один контужен. В Беслане же спецназовцы превратились из штурмовиков-профессионалов в простых бойцов.
Вокруг школы не было создано кольца оцепления, в режиме постоянной готовности не дежурила группа быстрого реагирования. Одна группа спецназа отрабатывала штурм похожего здания в нескольких километрах от Беслана, другая - под аккомпанемент начавшейся перестрелки и взрывов - экстренно надевала бронежилеты, многие пошли прямо без них. Единственной внятно сформулированной задачей на тот момент было спасти заложников - и они спасали.
Спецоперация, которая должна была стать уроком для террористов, стала горьким уроком для спецслужб. Застигнутые на этапе нового витка административной реформы и в сезон летних отпусков, российские силовые ведомства оказались бессильны перед хаосом, воцарившимся в те трагические сентябрьские дни. Северная Осетия оказалась для федералов "чужой землей" - возглавлявший операцию чиновник из центра (его имя пока не названо) вошел в серьезный конфликт с президентом республики Александром Дзасоховым. Прекрасно понимая, что от судьбы детей зависит и его собственная судьба как политика, глава Северной Осетии действовал в точном соответствии с принципом "все что угодно, но не в нашем районе".
Позиция федерального центра была схожей - идти на все возможные уступки. Случайность многих событий в Беслане сегодня кажется чуть ли не закономерностью. Если Дубровка и научила кого-то чему-то - так это террористов. На случай штурма они зарезервировали систему подрыва, которая приводилась в действие, когда погибал постоянно давивший на спусковое устройство боевик. Они не имитировали угрозу (часть взрывчатки на Дубровке не была приведена в боевое состояние), а создали реальную. Террористы сразу же организовали вентиляцию помещения, в котором находились, и даже притащили с собой собак в качестве газоанализаторов. Большая часть из них была готова умереть, и лишь возникший раскол в их стане мог дать надежду на иной исход.
Растерянный опыт
Ответственность должностных лиц в этой каше оказывается естественно размытой - если решение принимается наверху, то "на земле" никто ни за что не отвечает: неразбериха лишь нарастает по мере приближения к развязке, не наоборот. Неповоротливая бюрократическая машина при всяком ЧП обречена путаться сама в себе и с легкостью делегирует полномочия и ответственность на самый верх. Такая система идеальна для реализации политических целей боевиков. Между террористами и президентом почти не осталось посредников.
Некоторые чиновники связывают неудачи последнего времени с начатой этим летом очередной реорганизацией силовых структур России. Это вряд ли, поскольку серьезных изменений она за собой не повлекла. Реорганизация ФСБ плавно шла в русле административной реформы - было произведено сокращение количества заместителей директора с 12 до четырех (два первых, один из которых руководит Пограничной службой, и два простых заместителя). Они были приравнены по статусу, размерам оплаты труда и всяческим льготам, соответственно, к министру РФ и его заместителям. Одновременно в ФСБ должно было начаться упразднение действующих до настоящего времени департаментов и превращение их в самостоятельные службы.
Трагические и позорные события в Ингушетии, когда за одну ночь на 22 июня отряд боевиков уничтожил 98 милиционеров, побудили Кремль ускорить ход кадровых перестановок в силовых службах: Анатолий Квашнин наконец-то покинул Генштаб, со своих должностей слетели командующий Северо-Кавказским ВО и замдиректора ФСБ. После трагедии в Беслане можно ожидать второй серии увольнений. Есть только одно "но": кадрового резерва для подобных шагов просто нет. По словам одного из собеседников "Эксперта", бывшего работника силовых структур, "если сегодня из ФСБ уйдет поколение сорока-пятидесятилетних работников, можно смело ставить крест на всей российской школе спецслужб".
С начала 90-х в системе госбезопасности прошли две волны массовых уходов: первая и самая мощная - летом 1991 года, вторая - осенью 1993-го. Новое поколение оперативников сформировалось во время двух чеченских войн, выросло "на крови", так и не приобретя устойчивых навыков оперативно-розыскной деятельности. Ведь таковые могут формироваться только в рамках устоявшейся школы. По словам одного из собеседников "Эксперта", "им всегда проще было поехать и разгромить какое-нибудь чеченское селение, нежели долго и кропотливо заниматься оперативно-розыскной деятельностью. Это молотки, которыми можно заколачивать гвозди, но ведь этот гвоздь еще нужно уметь найти".
Целое поколение российских офицеров, получивших бесценный опыт борьбы с моджахедами в Афганистане, оказалось вымытым из государственной системы - поскольку это была элита, она нашла себе место в коммерческой деятельности, реже - в политике. Те из нынешних сорокалетних, кто остался в ФСБ на тех условиях, которые диктовались экономическим кризисом, составляют сегодня костяк. Им противопоставлено куда более молодое поколение (тридцатилетние полковники ФСБ не редкость). Главным мотивом пребывания этих молодых сотрудников в органах безопасности на низкой государственной зарплате - а речь идет о среднем звене, которое не будет затронуто никакими чистками, - являются не льготы и даже не перспектива получения бесплатного жилья, а возможность использовать приобретенный в ФСБ опыт для последующей работы в коммерческих структурах. Безусловно, там есть еще настоящие фанатики своего дела, но их мало.
Отсутствие опыта тонкой работы с агентурой нового поколения эфэсбэшников сильно сказалось в Чечне. Неудачная вербовка агентов среди боевиков чеченского сопротивления не раз приводила к трагическим последствиям. Чеченцы в буквальном смысле "разводили" оперативников, получали гарантии безопасности, драгоценные рошевские (Региональный оперативный штаб) пропуска, предъявив которые, можно было беспрепятственно пройти через любые блокпосты федеральных войск. Покойный иорданец Хаттаб самолично поощрял такую вербовку - в обмен на неограниченные возможности передвигаться по всей территории республики моджахеды скармливали ФСБ мелочевку, форменным образом обводя ее вокруг пальца. Часто один и тот же агент мог быть одновременно завербован и МВД, и ГРУ и ФСБ, а на самом деле работал на Басаева.
Общей базы данных никто не создавал, так как между ведомствами фактически поощрялось соперничество. Тем временем сами боевики научились идеально имитировать тактику, одежду и манеры силовых подразделений федеральных сил. Под видом федералов, фирменным знаком которых всегда была черная маска, они могли громить вполне мирные чеченские селения, убивать своих собственных земляков, чтобы еще больше разжигать ненависть к Москве. Апогеем этой удачной имитации стали все те же расстрелы ингушских милиционеров в Назрани и Карабулаке.
Идентификация уничтоженных в Беслане боевиков принесла сенсации. Оказывается, многие из них были арестованы еще два-три года назад и по всем раскладам должны была сидеть в тюрьме. Так, убитый в Беслане Ханпаши Кулаев был арестован в 2002 году во время нападения на комендатуру Ведено и отпущен на том основании, что "на него ничего не было". Майрбека Шайбекханова арестовали еще осенью прошлого года вместе с другим боевиком - Рустамом Ганиевым. Причем над последним идет суд за организацию серии терактов с участием смертниц, а Майрбек каким-то образом оказался на свободе. И так во всем - спецслужбы неоднократно объявляли о ликвидации ингушского боевика Магомеда Евлоева по кличке Магас, окончательно запутавшись в однофамильцах. Теперь выясняется, что он был одним из руководителей операцией в Беслане - под этим именем, по данным Генпрокуратуры, скрывался бывший ингушский милиционер Али Тазиев, который с 1998 года числился как "героически погибший при исполнении служебного долга".
Кавказская специфика
Именно люди, которые представляют реальную опасность, имеют больше всего шансов выйти на свободу. И дело здесь далеко не только в некомпетентности следствия и прокуратуры. На Кавказе не существует абстрактного образа Фемиды с весами в руках - она всегда принимает образ конкретных следователей и судей. Как только к ним попадает дело того или иного боевика, его родственники и друзья начинают "адресную работу". Угрозами и деньгами они быстро добиваются своего - как-никак у следователей и прокуроров есть семьи, которые никем и ничем не защищены. Логика боевых подразделений на этом фоне бескомпромиссна: спецназ рискует жизнями, хватает террориста, передает его следственным органам или работникам ГРУ, а тот легко может выйти на свободу после очередной операции вербовки или через "обработку" следствия. Так что его часто предпочитают уничтожать без суда и следствия. "Когда спецчасти идут на очередную операцию в Чечне, они прекрасно понимают, что любые их действия могут стать предметом судебных разбирательств. В уголовном деле, если таковое заводится, будет фигурировать не боец в полной экипировке с бронежилетом и с определенными позывными, а Иванов Иван Иванович, проживающий по такому-то адресу. Все ребята знают, что в этой ситуации они будут брошены на произвол судьбы", - заявил "Эксперту" один из бывших спецназовцев.
Наследство от первой чеченской войны досталось чудовищное. Оперативная работа на Кавказе превратилась в войну на "чужой земле": так, скажем, в Ингушетии до последнего времени было весьма сложно работать по так называемым бригадным генералам, которые превратили пограничные с Чечней районы в свою вотчину. Не успевали чернила просохнуть на рапортах и аналитических справках работавших по документам прикрытия в республике оперативников ФСБ, как вся информация немедленно уходила боевикам. В найденных записных книжках уничтоженных бандитов можно было найти идентичную, "слово в слово" списанную с рапортов информацию - в том числе и о личностях агентов, которые в таком случае обречены на гибель. Почти все схваченные по горячим следам июньской ингушской бойни подозреваемые - представители среднего звена милиционеров, а ведь именно они определяют всю работу "на земле".
Всякая кавказская семья является образцом двойной и тройной лояльности - родные братья здесь могут работать в милиции, воевать у боевиков и просто сидеть дома. Они, что называется, служат и белым, и красным - только так род может выжить во всех смутах. К тому же в отсутствие мощных кадровых вливаний из центра правоохранительная система на Кавказе естественным образом превращается в служанку какого-то одного клана. "Чеченизация" неизбежно ведет к "ингушизации", "даргинизации", "беноизации" и так далее.
Угроза жизни и страх потерять родных определяют поведение не только местных, но и федеральных служащих. В Москве трудно сегодня найти смышленого чиновника, который согласился бы рискнуть всем и отправиться на Кавказ. Там он окажется целиком во власти местных группировок, приватизировавших власть. На Юге России быстро понимают, кто из присланных центром работников чего стоит, кто может что-то решать, а кто не способен. Здесь ловится каждый жест, каждое неосторожно брошенное слово, мгновенно чувствуется, где реальная сила, а где декорация. Если федерал единожды проглотит невыполнение приказа местными органами, его можно сразу отправлять назад в Москву - он уже пустышка.
Когда на пост полномочного представителя президента по Южному федеральному округу был назначен бывший петербургский губернатор Владимир Яковлев, на Кавказе все поняли это как ссылку и сигнал Москвы: делайте что хотите. Здешние кланы хорошо умеют использовать противоречия между различными кремлевскими группировками. Присланный из центра чиновник уже давно воспринимается не в качестве представителя федеральной власти как единой субстанции, а как ставленник какой-то одной группы интересов. А значит, против него можно играть, апеллируя к другой. Покойный Ахмат Кадыров научился виртуозно играть на этих клавишах: история с уходом премьера Михаила Бабича стала классической разводкой по-кавказски.
Москва до сих пор это смиренно проглатывала - и это тоже было воспринято как проявление слабости. На Кавказе этим активно пользуются, постоянно напрямую апеллируя к словам и высказываниям президента, что называется, "без посредников". Тот факт, что сын Ахмата Кадырова капитан Рамзан может встречаться с президентом лично, что глава государства поднимает его до своего уровня, не проходит мимо внимания соседей. Мнение, скажем, дагестанцев можно резюмировать так: с чеченцами заигрывать нельзя, а если с ними заигрывают, значит, Москва слаба. Последние президентские выборы в Чечне стали хорошей иллюстрацией складывающихся на Кавказе тенденций - кандидат Кремля Алу Алханов фигурировал на плакатах вместе с Владимиром Путиным. Клан Кадыровых в какой-то момент решил подкинуть центру сюрприз в виде своего кандидата Вахи Висаева, служившего советником в чеченской администрации, и на расклеенных в Гудермесе агитационных плакатах он уже фигурировал вместе с Рамзаном.
Кадры не решают
Этой осенью в Северо-Кавказском регионе будут заново созданы так называемые группы оперативного управления по координации деятельности силовых структур. Предполагается, что их будет тринадцать - еще в середине августа президенту были представлены полковники МВД, которые отправятся в регионы в качестве первых заместителей председателей антитеррористических комиссий (их должны возглавлять, как правило, первые лица в субъектах федерации). МВД дополнительно выделяет в их распоряжение отряды милиции специального назначения, численность которых составит "порядка семидесяти человек в каждом субъекте федерации".
Напомним, что межведомственные комиссии начали создаваться еще в премьерство Виктора Черномырдина, сразу после захвата заложников в Буденновске: сначала на федеральном уровне, затем в республиках, краях и областях. В крупных городах появились даже всякого рода районные комиссии. По закону о борьбе с терроризмом так называемый оперативный штаб по руководству контртеррористической операцией может быть создан в том числе решением правительства - его должен возглавлять по компетенции либо министр внутренних дел, либо директор ФСБ. Разграничение простое: ведомство Патрушева должно руководить операциями, только если идет речь о международном терроризме или выдвигаются политические требования. Остальное - компетенция МВД, ФСО или Министерства обороны. В субъектах федерации тоже есть свои региональные оперативные штабы. Добавим к этому всякого рода координационные управления с подразделениями в конкретных горячих точках. Раньше в ФСБ был антитеррористический центр, который был переименован в департамент по борьбе с терроризмом. Зато его аналог появился в МВД. Одним словом, сложился неуправляемый конгломерат из всякого рода бюрократических структур, многие из которых существуют только на бумаге и так же виртуально готовы к реагированию.
Ответственность за операцию, скажем, по освобождению заложников в такой неразберихе не то что никто не захочет взять - не сможет. Только стремительно развивающиеся события в Беслане не дали региональному антитеррористическому штабу окончательно превратиться в проходной двор. А все шло именно к этому. Дубровка не научила никого и ничему. Так, по свидетельству очевидцев, в те октябрьские дни 2002 года "пройти из штаба по координации спецоперации через коридор, где сидел Лужков со своей командой, было невозможно. Народ набился как селедки в банке. Люди были самые разные - начиная с чеченских авторитетов и руководителей ОПГ, мечтавших выступить посредниками, и заканчивая народными артистами и публичными деятелями. В этом хаосе нормальная работа в принципе невозможна".
Время от времени производимые чистки лишь загоняют болезнь еще глубже внутрь - самое коррумпированное среднее звено чиновников выживает во всех аппаратных бурях. Начавшаяся в июне прошлого года кампания по чистке правоохранительных органов в русле предвыборной стратегии "Единой России" сразу после президентских выборов была спущена на тормозах. Оперативникам ГУСБ МВД дано негласное указание не обращать внимания на информацию о взятках меньше 50 тысяч долларов, за исключением коррупции среди следователей-важняков и работников министерств. На одном из внутренних совещаний Рашид Нургалиев вбивал своим подчиненным в голову: "Мы не должны сажать, мы должны заниматься профилактикой". Под профилактикой понимаются в данном случае выговоры, взыскания и увольнения со службы. И это даже понятно - масштабные чистки лишь окончательно деморализуют и разваливают насквозь прогнивший госаппарат. А другого у страны просто нет.
Но как быть с тем, что коррупция - будь то мелкая, средняя или крупная - стала уже угрозой национальной безопасности страны? Примеров тому не счесть. Вспомнить, например, как всего лишь за мешок сахара сотрудник ГИБДД Кисловодского ОВД Ставропольского края Станислав Любичев сопровождал через посты, не ведая, впрочем, что творит, грузовик с шестью тоннами гексогена, который был применен в 1999 году для взрывов домов в Москве. К семи годам лишения свободы с отбыванием наказания в колонии общего режима приговорен сотрудник паспортного стола ОВД "Нижегородский" Игорь Алямкин, который незаконно оформил одной из террористок, застреленных при штурме на Дубровке, бланк регистрации в столице. Боевики в Беслане в редких разговорах с заложниками с каким-то презрением рассказывали, что "пробрались в Осетию легко - всюду давали взятки, думали, что это будет стоить больших денег, но на постах заплатили меньше, чем предполагали".
Ни в делах "оборотней в погонах", ни даже в громком деле ЮКОСа не появилось за последний год почти никаких новых эпизодов - хотя необходимых новых улик и там и там, по словам наших источников в МВД, можно привлечь сколько угодно. Аппарат работает только под сильным давлением сверху, только в состоянии аврала, а, поскольку никогда кровно не заинтересован в результате, выдает на выходе то, что потом характеризуют емким выражением "как всегда".
Взрыв на Кавказе стал лишь одним из следствий глубинных процессов на всех уровнях властной вертикали. Как заметил один из собеседников "Эксперта", основатель одной из эффективных охранных компаний, "государственные мужи стали у нас какими-то мелкими". Улучшения в административном устройстве России должны начаться с кадров. Для этого надо задать радикально иные правила игры на бюрократическом поле. Одной личности на такую страну, как Россия, - и это лишний раз показывают последние трагические события, - не хватает.
|
Вход
FAQ
