ЗАКОН. Форум.

А. И. КОСАРЕВ,
кандидат юридических наук
ИЗБИРАТЕЛЬНАЯ КОРРУПЦИЯ В АНГЛИИ XVIII в.
Избирательное право Англии XVIII в. представляло собой наиболее яркий пример тесного переплетения старых конституционных институтов с новыми. Ряд законов и масса обычаев, регулировавших выборы, пере¬шло в XVIII век из далекого прошлого. Со времени феодализма сохра¬нился, например, взгляд, рассматривавший палату общин как собрание представителей графств, городов и даже отдельных лиц — крупных вель¬мож, богатых, джентльменов.1 Избирательное право считалось не поли¬тическим правом, а прирожденным правом, правом-привилегией.
Указанные представления, вместе с отсутствием развитого законо¬дательства о выборах, способствовали развитию местных, обособленных правил избрания депутатов. Общим, за некоторым исключением, была лишь незначительность числа избирателей. В остальном же избиратель¬ное право каждого города было различно.2 В графствах действовал за¬кон 1430 г., установивший, что избирательным правом пользуются фри¬гольдеры, которые получают со своего владения доход в размере 40 шил¬лингов. К концу XVIII в. положения этого закона понимались, однако, широко, и право избирать можно было получить по 576 различным ос¬нованиям.3
Неразвитость законодательства о выборах, многочисленность и раз¬нообразие норм обычного права привели к чрезвычайной сложности и запутанности избирательного права.
От средневековья в избирательном праве Англии XVIII в. осталось много и других пережитков (например, отсутствие единой системы ре¬гистрации избирателей, проведение выборов поднятием рук, а в случае сомнительности результатов — путем открытой подачи голосов). Несом¬ненным пережитком феодализма, находившимся в противоречии со вся¬кой логикой и разумом, было существовавшее в то время распределение парламентских мест по стране. Из 203 парламентских бургов Англии и Уэльса 105 находились в южных графствах, а в 22 графствах, лежащих севернее линии Лондон—Ливерпуль, было только 68 парламентских бур¬гов. Архаичность, устарелость в целом всей избирательной системы позволили Питу Младшему говорить об этой стороне конституции как о ее гнилой части, требующей ампутации.4
Тем не менее, парламент в XVIII в. может быть не полно, но все же отражал интересы крупной буржуазии. Это происходило главным обра¬зом потому, что в описываемое время архаизмы являлись лишь частью избирательного права, а другую его часть составляло новое, выражавшее интересы буржуазии.
В XVIII в. очень заметно проявляется тенденция к сужению круга лиц, обладавших избирательным правом. Этому способствовала не толь¬ко судебная деятельность комитетов палаты общин, которые «в стремле¬нии устранить путаницу и сложность... упрощали выборы посредством героического, но более чем сомнительного способа: путем простого сокращения числа избирателей»,5 но также и законодательная деятель¬ность парламента. Сужение круга лиц, обладавших избирательным пра¬вом в XVIII в., преследовало две цели: во-первых, ограничить влияние короля на избрание членов палаты общин, т. е. упрочить верховенство парламента, и, во-вторых, закрепить власть в руках узкого круга наиболее богатых лиц, т. е. в руках земельной аристократии и верхушки бур¬жуазии.
Ограничению влияния короля и кабинета на состав парламента способствовали законы 1701, 1705, 1716, 1782 гг. и ряд других актов частного характера. Согласно этим законам, лишались права быть из¬бранными в парламент лица иностранного происхождения, лица, за¬нимающие коронные должности, связанные с получением жалованья,6 пенсионеры, если их пенсии могли быть прекращены или были временны¬ми, а также поставщики и подрядчики короны,7 кроме банкиров.8 Стрем¬ление ограничить влияние должностных лиц на деятельность парламен¬та привело также к ограничению активного избирательного права. В 1782 г. были лишены активного избирательного права должностные лица таможенного и финансового ведомств, а затем и вообще должност¬ные лица, состоявшие на жалованье.
Приспособление избирательного права к интересам правящей оли¬гархии нашло наиболее полное выражение в законе 1711 г., который требовал от кандидатов в качестве обязательного условия избрания в парламент обладания 600 ф. ст. земельного дохода в год в графствах или 300 ф. ст. годового дохода с недвижимой собственности в городах. Установленный в 1711 г. ценз для пассивного избирательного права, од¬нако, никогда не имел большого значения, ибо касающиеся его поста¬новления очень часто обходились. Каждый джентльмен, имевший вклад в банке, имел фактическую возможность быть избранным, так как бан¬киры, владевшие обычно значительными земельными участками, всегда могли предоставить требуемую квалификацию.9 Но и не имевшие вкладов в банке могли получить нужную квалификацию, через адвоката, путем совершения фиктивной сделки приобретения земли. «Половина членов парламента, если не больше, не имела земельной собственности и сидела в парламенте по милости фиктивных квалификаций».10 Закон 1711 г. мало изменил прежнее положение, когда «торговец, ничем не связанный с землею Англии, все богатство которого состояло в движи¬мом имуществе, ехал в графство с мешком гиней и избирался вместо сельского джентльмена, предки которого занимали места в парламенте со времени войн Белой и Алой розы».11
Следующим направлением в развитии законодательства было изда¬ние ряда законов, стремившихся уничтожить наиболее вопиющие зло¬употребления при выборах. В этой связи следует указать на законы 1696, 1726,1762 и 1809 гг. Принимая законы против подкупов на выборах, депутаты выражали этим свое осуждение избирательной коррупции, но, отдав должное «вечной и неизменной морали», при новых выборах про¬должали подкупать избирателей еще в больших масштабах, чем прежде. В 1754 г. член парламента Бернард предложил даже отменить в интере¬сах общественной нравственности все законы против подкупов, чтобы не вводить людей в клятвопреступление.12
Однако приспособление избирательного права к интересам крупной буржуазии происходило в основном не через принятие законов, а через создание новых обычаев. Старые нормы избирательного права приспо¬соблялись к новым условиям и потребностям класса буржуазии. Уже в XVIII в. выборы превращаются в поле для свободной игры сил, и влия¬ние собственности становится решающим.
Решающее влияние собственности на избрание депутатов в англий¬ский парламент было подмечено современниками. Так, в дебатах при обсуждении одного из проектов реформы избирательного права лорд Джефри сказал: «Даже пэры — это лишь богатые собственники, соб¬ственность которых и обеспечивает им влияние в палате общин. Пэры, которые не имеют парламентских бургов, не имеют и такого влияния. Это влияние ПОТОМУ и не принадлежит званию пэра, что оно принадлежит просто богатству».13
Именно в силу этого обстоятельства уже в XVIII в. парламент от¬ражал, хотя и в смутных чертах, действительное развитие английского общества.14 Правда, в XVIII в. еще во многом сохраняют свою силу средства и способы избрания в парламент, выработавшиеся в предыду¬щий период. И в описываемое время кандидаты на выборах широко ис¬пользовали свое местное влияние, а также «рабскую приверженность мелких собственников к своим исконным повелителям». В этом нет ни¬чего странного. Отсталость, консерватизм мелких собственников, осо¬бенно сельских местностей, хорошо известны не только в истории Англии, но и в истории других стран. Однако в XVIII в. прежние способы из¬брания постепенно оттесняются на второй план, а на первое место вы¬ступают способы избрания с помощью собственности.
Подкуп избирателей в XVIII в. приобрел такие огромные размеры, что»в то время непосредственная сила денег при избрании представи¬тельных учреждений нигде не проявлялась в такой степени, как в Ан¬глии. Объяснение этому можно найти в относительной слабости в целом всего класса буржуазии, который не мог приспособить избирательное право к своим интересам в законодательном порядке. Крупная буржуа¬зия пошла по другому пути. Она широко использовала силу денег и та¬ким образом в какой-то степени добивалась нужных ей результатов.
Развитию подкупов на выборах много способствовали отдельные недостатки избирательной системы (например, открытое голосование или чрезвычайно узкий круг избирателей, насчитывавший в XVIII в. все¬го лишь 250—300 тыс. человек). Воздействие на отдельных лиц с целью получения их голосов было гораздо более в ходу, чем публичное обра¬щение к избирателям.15 Узкий круг избирателей создавал исключитель¬но благоприятную почву для выборных манипуляций.
Цифры 250—300 тыс., однако, еще недостаточно полно характери¬зуют действительное положение вещей, так как большую часть членов парламента (ввиду резких различий в численности избирателей по от¬дельным округам) избирали даже не 120—150 тыс. человек, как можно было ожидать, а совсем незначительный круг лиц, всего из 6 или 15 тыс. избирателей.16
В петиции Общества друзей народа, поданной в парламент в 1793 г., указывалось, что 70 членов палаты избирались 35 местечками, где «было бы большой наивностью терять время над исчислением коли¬чества избирателей, ибо выборы в них были чистейшей формальностью». 90 других депутатов избирались 46 местечками с числом избирателей не более 50 и 37 депутатов — каждый не более чем сотнею избирателей.17
Коррупция при выборах стала одной из основ избирательной систе¬мы Англии XVIII в., она способствовала проникновению буржуазных де¬путатов в парламент. Избирательная агитация по сути дела преврати¬лась в агитацию подкупа. Подкупы при выборах стали самым обычным, делом, всего-навсего лишь способом выявления имущественной состоя¬тельности кандидата. «Чем же был традиционный подкуп на английских выборах» если не особой формой, столь же грубой, сколько и наглядной в которой проявлялось соотношение сил борющихся партий».18
Определенно можно сказать, что в качестве имущественного ценза необходимость подкупать избирателей имела для кандидатов несравнен¬но большее значение, чем ценз, установленный в 1711 г. Широкий размах коррупции при выборах привел к такому положению, когда стало воз¬можным утверждать, что цена голоса установлена с такой же точностью, как цена на хлеб или цена сажени земли.19
Цена голоса была все же подвержена значительным колебаниям в» зависимости, например, от числа избирателей в данном парламентском бурге. Так, если в местечке Ганитон число избирателей было около 350 человек и цена голоса колебалась от 5 до 15 гиней,20 то в местечке Грампаунд насчитывалось только 42 избирателя, и они умудрялись по¬лучать во время выборов по 300 гиней.21 Способности и безупречная нравственность весьма редко характеризовали избирателей: тот, кто предлагал высшую цену за голоса, тот и получал их.22
Цена голоса в первой половине XVIII в. существенно отличалась от цены голоса во второй половине столетия. Со времени промышленной революции увеличилось число лиц, обладавших значительными капита¬лами и не пользовавшихся соответствующим политическим влиянием. Их стремление во что бы то ни стало попасть в парламент серьезно уве¬личивает цену голоса. Так, банкир Лопес уже в начале XIX в. платил по 20 ф. каждому, кто голосовал за него.23 В восточном Редфорде за один голос платили 20 гиней, за два — 40. В 1830 г. в Ливерпуле платили по 100 ф. за голос.24
Разумеется, были и другие причины, серьезно изменявшие цену голоса, увеличивая или понижая ее. Сюда можно отнести и продолжитель¬ность выборов, иногда доходившую от 2—3 недель до месяца и даже до полугода,25 степень ожесточенности избирательной борьбы и ряд других обстоятельств.
Общая сумма, которую кандидат расходовал при выборах в парла¬мент, находилась в зависимости от указанных выше причин и тоже была подвержена значительным колебаниям. В 1695 г., например, один кан¬дидат на выборах в Вестминстере за несколько часов истратил 2 тыс. ф.26 В более поздний период общая стоимость избрания увеличилась. Так, в конце XVIII в. Фокс, один из лидеров вигов, истратил на выборы 18 тыс. ф.27 Чтобы позволить себе такие крупные траты на подкуп изби¬рателей, необходимы были значительные денежные средства. Виги обла¬дали ими и щедро тратили их на подкупы.28
Формы подкупов были самыми разнообразными. Частым был наибо¬лее простой способ приобретения голосов: кандидат покупал избирате¬лей на деньги. Один избиратель рассказывал, что он, как и каждый го¬лосующий, опускал бюллетень в одно отверстие в стене, а через другое получал соответствующую сумму.29 Обычаями некоторых городов до¬вольно точно была установлена цена голоса, и требовать больше счита¬лось нечестным: так, «в силу давно установившегося обычая, один голос в Гулле оплачивался двумя гинеями, два голоса — четырьмя».30
Наиболее распространенным средством подкупа было угощение из¬бирателей за счет кандидата. За закускою или стаканом кофе в ресто¬ране кандидат если и не получал прямого обещания голосовать за него, то все же мог рассчитывать на общее чувство благодарности.31 Нечего и говорить, что в угощении видное место уделялось спиртным напиткам. Россель утверждал, что спаивание избирателей есть сторона английской жизни, резче всего бросающаяся в глаза чужестранцам.32
Индивидуальный подкуп избирателей производился самыми разно¬образными способами. Кандидаты или их агенты покупали, например, у избирателей ничего не стоящие вещи, нанимали комнаты за очень высокую плату или же платили избирателям необыкновенно большие суммы за доставку на место выборов.33 Избиратели в Сэдбэри, не жив¬шие в городе, подкупались оплатой их проезда до города. За милю дороги от Лондона до Сэдбэри они получали по 1 шиллингу, и к этому еще добавлялась пища и питье во время дороги. Таким образом, стоимость проезда от Лондона до Сэдбэри равнялась стоимости проезда от Лондо¬на до Эдинбурга.34
В городах, где право голоса было связано со званием фримена, го¬родские корпорации широко раздавали это звание своим приверженцам, чтобы увеличить свою силу на выборах. Так, в 1773 г. в городе Нортамптоне накануне выборов было «сделано 396 почетных фрименов»,33 а перед осенними выборами 1812 г. в Бристоле—1712 фрименов.36
Голоса избиратели покупались и продавались не только в розницу, путем личной договоренности кандидата с избирателем, но и оптом. Так, во время выборов в Пуле явилось трое кандидатов; один обещал город¬ской думе за свое избрание тысячу фунтов, другой — полторы тысячи и третий — 750 ф. ст.37
Нередко желающие быть избранными в парламент вступали в согла¬шение с членами городской думы. «Отцы города» обещали избрать дан¬ное лицо в парламент, а в возмещение часто требовали уплаты долгов города. В 1768 г. Оксфордская городская дума, обремененная долгами, написала своим двум депутатам в парламенте, что они будут избраны вновь лишь при уплате крупной суммы в 6—7 тыс. ф. ст. Дело получило широкую огласку, и членам думы пришлось побывать в тюрьме. В за¬ключении, однако, они не упали духом и продолжали переговоры о про¬даже представительства Оксфорда. Когда же их освободили, то оказа¬лось, что сделка уже заключена.38
Еще более интересным представляется случай, происшедший в 1711 г., когда полковник Гледхил купил себе место в парламенте, запи¬савшись в гильдию сапожников и обещав гильдии сделать заказ сапог для своего полка.39 Сэр Джеймс Торнхил построил в качестве взятки за свое избрание богодельню, а два депутата от Веймаута построили мост.40 В Токсбюри избиратели прямо заявили, что в парламент изберут только тех лиц, которые обяжутся пожертвовать на расходы по сооружению дорог 1500 ф. ст. Желающие немедленно нашлись. Кандидаты въехали в город в торжественной процессии: впереди ехали кандидаты, а за ними шли рабочие с заступами и лопатами в знак того, что они готовы присту¬пить к работам. Тут же несли знамя, на одной стороне которого были написаны имена кандидатов, а на другой — избирательный лозунг: «Хо¬рошие дороги».41
Для организации продажи голосов избирателей появились даже спе¬циальные агенты — boroughmanagers. Эти агенты продавали иногда по 15—20 мест за одни выборы и получали значительные доходы в виде комиссионных. Некоторые из них, однако, угодили в Ньюгет (тюрьма в Лондоне).42 В ряде других городов избирательная коррупция была орга¬низована на иных началах. В Шорхэме, например, для целей продажи голосов избирателей был организован «Христианский клуб». На собраниях клуба решалось, каким избирателям необходимо продать свой го¬лос. При вступлении в этот клуб давалась торжественная клятва не об¬манывать друг друга, не утаивать полученных денег, по-христиански делить полученные суммы.43
Продажа голосов как отдельных избирателей, так и целых корпора¬ций была столь хорошо налажена, что если кандидат не имел нужных средств в момент избрания, то деньги могли быть уплачены им в течение ряда последующих лет.44 В Стаффорде один голос стоил 7 ф. ст., и деньги выплачивались в течение 12 месяцев после выборов.45
В XVIII в. подкупы избирателей совершаются в массовых масшта¬бах и к тому же почти открыто. Подкупы фактически перестают считать¬ся чем-то аморальным. Избиратели привыкают смотреть на подкупы как на своего рода приработок, как держатели акций в больших монополиях смотрят на extra-дивиденды.46 Ловкость и проворство членов Оксфорд¬ской городской думы, которые из тюрьмы смогли продать представитель¬ство своего города, вызвали лишь шутки и смех и, наконец, были забыты. Общим было представление, что подкупы не есть акт моральной низости. Считалось, что нет стыда в даче и получении взяток при выборах.47 Так, Кочрэйн, не стесняясь, признался палате общин, что после его избрания от Ханитона он послал в город глашатая передать избирателям, чтобы они шли к главному банкиру получать по 10 ф. ст. каждый.48
Открыто говорил о производимых им подкупах при выборах сэр Ромилли. Ромилли, правда, счел нужным заявить, что место в парламенте ему необходимо для борьбы против крайне жестокого уголовного законо¬дательства. Зато Данкомб, по всей видимости, полагал излишним оправ¬дывать свои действия. Он просто признался, что обеспечил свое избра¬ние в парламент с помощью щедрых подкупов.49
Во время избирательных кампаний на видных местах вывешивались даже плакаты, призывавшие избирателей подать свой голос за данного кандидата и получить причитающиеся деньги.50
Другим способом, при помощи которого лица, обладавшие собствен¬ностью, попадали в нижнюю палату, было приобретение права предста¬вительства в фактическую собственность путем покупки «карманного» или «гнилого» парламентского бурга.
Предоставление королем той или иной местности права посылать депутатов в парламент носило нередко случайный характер. Более опре¬деленно можно говорить о стремлении королевской власти увеличить свое влияние в нижней палате и в связи с этим о наделении правом представительства тех бургов, которые отличились как наиболее ревно¬стные защитники прав короны. Так, западное и восточное Луи в Корнуэллсе всегда было незначительным местечком, и королева Елизавета предоставила ему право посылать депутатов в парламент лишь за осо¬бое усердие, проявленное им в защите интересов короны и протестантиз¬ма.51 Цели усиления влияния короля в парламенте преследовало также создание парламентских бургов в местечках, контролируемых королев¬скими фаворитами.52
Однако более распространенным было предоставление парламент¬ских мест наиболее значительным населенным пунктам. Юг Англии, бу¬дучи в феодальный период наиболее развитой в торговом и промышлен¬ном отношении частью страны, обладал и подавляющим числом мест в парламенте.53 Ко времени XVIII в., и особенно в период промышленной революции, многие местечки, почти совсем обезлюдевшие в результате упадка их экономического значения и перемещения населения на север, все же продолжали сохранять свои места в парламенте.
Понятие «карманное» местечко наиболее применимо к таким парла¬ментским бургам, в которых вся или большая часть земель и строений находилась в руках одного собственника. Эти имущества часто пред¬ставляли незначительную или меньшую ценность в сравнении с ценой парламентского места. Наконец, избирательный корпус в таких местеч¬ках был мал и находился в непосредственной материальной зависимости от собственника бурга. Власть в «карманном» местечке обусловливалась правом собственности на определенный имущественный комплекс. Ис¬пользование денег для подкупов избирателей тут было не основным, так как это не было необходимостью.
Владея землей и зданиями, собственник бурга полностью контроля ровал голоса немногих избирателей.54 Если же избиратель отказывался голосовать согласно воле собственника земли, «то его дом мог быть взорван порохом, а сам он лишался таким образом ценза и права голо¬са».55 В местечке Ныовэрк собственник местечка герцог Ньюкэстль, не¬довольный своим депутатом за то, что тот подал свой голос не так, как было желательно его милости герцогу, заставил депутата отказаться от своего места. При новых выборах, однако, явился какой-то предприимчивый делец, который получил значительную делю голосов. Рассерженный герцог предписал согнать с земли тех избирателей, которые голосовали против его кандидата.56
Не следует думать, что подкупы совсем не применялись в «карманных» местечках, — они лишь не были главным средством избрания, но, «чтобы не оскорбить чувств избирателей», часть доходов от продажи места собственник местечка иногда передавал избирателям. Так, лорд Маунт Еджкемб взимал по 2 тыс. ф. ст. с двух кандидатов от своего местечка. Часть суммы он тут же раздавал избирателям, другую — вру чал для удовлетворения местных потребностей, а третью — львиную долю клал себе в карман.57
Юридическое положение «карманного» местечка весьма любопытно. Понятие «карманное» местечко включало собственность на какие-либо материальные вещи (земля, здания), которые по большей части представляли относительно незначительную ценность, и право представительства в парламенте. Собственность на материальные вещи и право представительства находились в определенной юридической связи друг
с другом. В сделке купли-продажи «карманного» местечка юридически имущественный комплекс являлся как бы главной вещью, а право представительства — лишь принадлежностью ее.
Если закон и не признавал за парламентским представительством возможности быть собственностью, то фактическое положение опять таки было иным. Право собственности на места в парламенте признавалось открыто, и подобно другой собственности они могли быть переданы по наследству или проданы на рынке.58 Частной собственностью пред¬ставительство «карманных» местечек признает хорошо известный исто¬рик английской конституции Энсон. «Что касается избирательного права в бургах, — говорит он, — то в большинстве их оно стало частной собст¬венностью, и каждый путем покупки или наследования мог приобрести право на избрание одного или нескольких членов парламента».59 «Депу¬татские места в городах продавались, как недвижимое имущество, пере¬давались по наследству и давались в приданое за дочерью».60
Почти то же самое можно прочесть у Мэя: «Со времени царствова¬ния Карла II продажа бургов стала обычной. Право собственности на бурги было признано и могло быть уступлено или продано как любое другое право».61 В 1785 г. Питт Младший, будучи премьер-министром, официально признал парламентские места от «карманных» местечек частной собственностью: Питт внес в парламент проект реформы изби¬рательного права, согласно которому у 36 собственников «карманных» местечек за 1 млн. ф. ст. выкупалось их право посылать депутатов в парламент.62
«Карманных» местечек было не так много. По всей видимости, сюда следует отнести большинство тех 35 парламентских местечек, в которых, но словам петиции Общества друзей народа, почти не было избирате¬лей, а также некоторые из 65 парламентских бургов, где число избира¬телей не превышало 100 человек.63 По данным Ольдфильда, 73 бурга, посылавшие 146 представителей, являлись собственностью отдельных лиц.64
Наиболее яркими примерами «карманных» местечек были Гаттон и Старый Сарум. Еще в 1265 г. Старый Сарум был главной резиденцией графа и епископа. При Эдуарде III он пришел в такой упадок, что камни собора брали для строительства других зданий, а в XVIII в. на месте Старого Сарума была лишь зеленая лужайка. Тем не менее, в Старом Саруме Числилось 7 избирателей и право голоса имели все владельцы городских участков, но самих избирателей или вообще жителей там не было. Собственник этих 7 клочков земли имел в своих руках все 7 бу¬мажных голосов и приглашал для процедуры выборов 7 человек, каких ему заблагорассудится, которые «избирали» двух назначенных собствен¬ником кандидатов.65 В местечке Гаттон, представлявшем из себя джентльменский парк, было всего 6 домов и 40 жителей. Право голоса принадлежало, однако, лишь фригольдерам-резидентам и жителям, платившим местные налоги и сборы. Только собственник местечка яв¬лялся единственным избирателем. Он был собственником всех 6 домов в местечке, из которых один занимал сам, а 5 других сдавал в наем по¬недельно. 66
Более обширную группу парламентских бургов составляли «гнилые» местечки — такие парламентские бурги, в которых избрание депутатов определялось не только силою собственности на землю и здания бурга, но и рядом других обстоятельств, в числе которых прежде всего следует указать на подкупы. Патрон бурга обладал лишь частью собственности бурга, сила этой собственности не давала ему возможности быть совер¬шенно спокойным за свое избрание, но создавала на выборах значитель¬ные преимущества в его пользу. Если патрон имел желание уплатить избирателям «справедливую цену голоса», то его избрание было обеспе¬чено.
Депутаты от «карманных» и «гнилых» местечек составляли абсолют¬ное большинство членов нижней палаты.67
«Гнилыми» местечками в более широком смысле часто называют также те бурги, в которых незначительное число избирателей было не¬зависимо в выражении своей воли, но эти избиратели на выборах, про¬являли крайнюю степень продажности. К числу подобных «гнилых» бур¬гов относился, например, Грампаунд, «возмутивший своей продажно¬стью даже нравы того времени», Пенрин и ряд других.
В XVIII в. продажа «карманных» и «гнилых» местечек стала явлением более или менее обычным. С помощью сделки купли-продажи пред¬ставительство в парламенте попадало в руки финансовых тузов и других лиц, располагавших большими денежными средствами. Цена парламент¬ских бургов колебалась в зависимости от спроса, от величины имущест¬венного комплекса, составлявшего «гнилое» местечко, а также от того, в какой степени это имущество позволяло контролировать избирателей. В течение XVIII в. и до 1832 г. наблюдался постоянный рост цен на про¬даваемые бурги. Так, если в 1774 г. Гаттон с двумя местами в парламен¬те продавался за 70 тыс. ф., то в 1830 г. Гаттон был перепродан за 180 тыс. ф. ст.*8 «Карманные» и «гнилые» местечки покупали и предста¬вители крупной городской буржуазии,09 и наиболее богатые лорды, при¬надлежащие к земельной аристократии,70 и ост- и вест-индийские на¬бобы.
От продажи парламентских бургов необходимо отличать н а е м парламентских мест. Если в первом случае покупатель приобре¬тал право свободного распоряжения парламентским местом в собствен¬ность навсегда, то во втором случае парламентское место передавалось только на время. Наем парламентских мест в XVIII в. более распростра¬нен, нежели покупка права представительства в парламенте.
Место в парламенте в первой половине XVIII в. можно было купить за 1—1,5 тыс. ф. ст.71 Во второй половине XVIII в. цена на места воз¬росла до 5 тыс. ф. ст.72 Владелец Люджерсгола получал первоначально за свое местечке 4—5 тыс. ф. ст., а затем эта сумма была поднята конкуренцией до 9 тыс. ф.73
Представительство от «карманных» и «гнилых» местечек использовали не только денежные люди, в том числе и индийские набобы, но так¬же и правительство, которое расплачивалось в данном случае важной должностью или ценной синекурой.74 Лорд Рокингэм утверждал, что на выборах в 1782 г. около 70 избирательных округов контролировалось голосами зависимых от правительства людей.75
Для подкупа избирателей и приобретения мест от бургов правитель¬ство тратило огромные средства, достигавшие иногда 50 тыс. ф. ст. на одни выборы.76 Деньги были всесильны, на деньги даже иностранный государь мог провести своего ставленника в английский парламент.77 Тем не менее, система продажи парламентских мест имела, по мнению как английских, так и некоторых иностранных авторов, то важное преи¬мущество, что она открывала дверь в парламент для богатых и независимых людей.78 Мзй утверждает, что покупка мест в то время была почти единственным способом, с помощью которого независимый человек мог попасть в парламент.79
От «гнилых» и «карманных» местечек попадали в парламент часто представители буржуазной интеллигенции, защищавшие либеральные принципы, в том числе и сторонники реформы избирательного права. От наиболее осмеянного «карманного» местечка — Старого Сарума попал в парламент Джон Горн Тук — видный деятель движения за реформу, а от других «карманных» местечек избирались сэр Фрэнсис Бардет, Давид Рикардо, Брум, Макколей — один из лучших ораторов вигов и крупный историк, Шеридан — лидер общества конституционной информации, общества, боровшегося за реформу, Фокс и ряд других. Избрание от «гнилых» местечек ряда представителей буржуазной интеллигенции дало тори основание утверждать, что «гнилые» местечки необходимы для под¬держания на высоте интеллектуального уровня палаты общин.80 По уве¬рению Вальполя, «лучшие люди того времени не видели ничего плохого в покупке мест».81
Представители буржуазной интеллигенции получали «карманные» и «гнилые» местечки иногда на собственные средства, иногда им прихо¬дилось вступать с собственником бурга в соглашение несколько иного характера. Не все парламентские места от «карманных» и «гнилых» местечек отдавались в наем, часть их дарилась или передавалась без¬возмездно лицам, которые в своей парламентской деятельности полно¬стью были связаны волею патрона.
Значительная часть парламентских мест все же поступала на рынок, Наем парламентского места производился в двух формах: наем с усло¬вием и без условия. Во втором случае лицо, получавшее право заседать в парламенте, было свободно в своей депутатской деятельности от воли патрона бурга. При продаже места с условием собственник «гнилого» или «карманного» местечка в какой-то степени ограничивал, определял деятельность избранного депутата. В качестве условия на депутата часто возлагалось «приложить все усилия, чтобы собственник бурга получил доходную синекуру или новый титул». Так, лорд Дарлинг, «благодаря усердию своих членов парламента, переходил от титула к титулу, пока не получил звание герцога».82 Однако условие, с которым собственник бурга передавал место, не могло противоречить той цели, ради которой лицо, платившее за парламентское место деньги, принимало его Иначе не было смысла платить за парламентское место деньги. Это замечание необходимо учитывать, чтобы правильно понимать, в какой степени соб¬ственник бурга мог ограничивать в парламенте деятельность назначен¬ного им депутата, а последнее важно ввиду того, что в числе лиц, зани¬мавших парламентские места, крупная городская буржуазия была пред¬ставлена более широко, чем среди собственников парламентских бургов.
В случае продажи места с условием цена за него понижалась. Все же это были очень большие деньги по тому времени, и понятно, что ку¬пить парламентское место или не продавать его, или продавать с усло¬вием, т. е. в полцены, могли лишь люди очень богатые.
Итак, в XVIII в. «избрание» в английский парламент с помощью под¬купов, через «карманные» и «гнилые» местечки, а также путем найма парламентских мест перестает быть чем-то исключительным и приобре¬тает массовый характер. В XVIII в. избирательное право Англии посте¬пенно превращается из права-привилегии в право-собственность. Во влиянии собственности на избрание депутата отражался буржуазный ха¬рактер избирательного права. Олигархический характер избирательного права выражался в косвенном установлении для кандидата необходи¬мости обладать чрезвычайно высоким имущественным цензом. Лишь очень состоятельные люди могли позволить себе роскошь быть «избран¬ными» в парламент-
В XVIII в. парламент в Англии был наиболее важным органом в государстве. С помощью избирательного права аристократические эле¬менты из землевладельцев, крупная финансовая и торговая буржуазия могли определять состав парламента (нижней палаты). Поэтому избира¬тельное право в Англии XVIII в. не только отражало, но во многом так¬же определяло аристократический и олигархический характер англий¬ской конституции того времени.
Средние слои буржуазии, прежде всего промышленная буржуазия, были, однако, отстранены от работы парламента. Представители этих слоев населения, обладая в первой трети XIX в. значительной имуще¬ственной состоятельностью, все же не могли и не желали тратить на свое избрание в парламент по нескольку тысяч фунтов стерлингов, по¬этому они выступали за парламентскую реформу.
Посредством новых и своеобразных форм избирательного права в XVIII в. земельная аристократия и верхушка буржуазии превратили парламент в представительство своих интересов. Чтобы сделать парла¬мент представительством широких слоев буржуазии, требуются новые изменения избирательного права.
Рекомендована
кафедрой истории государства и права Московского университета

1 Е. Б у т м и. Развитие государственного и общественного строя в Англии М.,
1904, стр. 156.
2 Несмотря на исключительное разнообразие норм избирательного права, в городах все же представляется возможным 4 наиболее часто встречающихся вида избира¬тельного права. Право избрания основывалось или на земельном цензе, или на при¬надлежности к управляющей городом корпорации; иногда оно предоставлялось лицам, уплачивающим городские подати и сборы, иногда всем так называемым фримэнам го¬рода. Указанные четыре вида избирательного права более часто встречались в различ¬ных сочетаниях Сем. В. Э н с о н. Английский парламент, его конституционные законы и обычай. СПб., 1907, стр. 101).
3 Т. Hansard. Parliamentary debates, ser. 3, vol. XCI1, col. 399.
4 W. Е. Leek у. History of England, ed. 1878, vol. 3, p. 179.
5 И. В. Л у ч и ц к и й. Борьба за избирательное право в Англии и реформа 1832 года. Книга для чтения по истории нового времени, т. IV, М.. 1913, стр. 622.
6 Акт 1707 г. ограничил применение указанного положения.
7 Г. Джефсон. Платформа, т. I. СПб., 1901, стр. 143.
8 Commons Journal, vol. 110, p. 325.—Цит. по статье Ю. Гатчека «Об Англии»
(см. Системы избирательного права, изд. Глаголева, стр. 145).
9 Т. Н a n s a t d, op. cit, ser. 3, vol. XXXVI, col. 526.
10 Там же.
11 Макколей. История Англии. См. Поли. собр. соч., т. 2. СПб., 1860—1866,
стр. 141.
12 А. Савин. История Англии в новое время. 1912, стр. 309.
13 J. Murdoch. A history of constitutional reform in England and Wales. Glas¬gow, 1885, p. 100.
14 См. К. Маркой Ф. Энгельс. Об Англии. Госполитиздат, 1952, стр. 320.
15 Г. Джефсон. Платформа, т. I, стр. 93. См. также: W а 1 р о 1 е. History of England, vol. I, p. 126.
16 Parliamentary history, vol. XXI, col. 687; vol. XXX, col. 789; W. H e a t о n. The three reforms of parliament. L., 1885, p. 6; W a 1 р о 1 e, op. cit., vol. I, p. 117.
17 Parliamentary history, vol. XXX, col. 789.
18 К Маркс и Ф. Энгельс. Об Англии, стр. 321.
19 W а 1 р о 1 e, op. cit., vol. I, p. 125.
20 О 1 d f i e 1 d. The representative history of Great Britain and Ireland, vol. 3. L.,
1816, pp. 310—311.
21 О 1 d f i e 1 d, op. cit., vol. 3, pp. 244—245.
22 Джефсон. Платформа, т. I, стр. 40;, W a 1 р о 1 e," vol. I, p. 126.
23 Т. Hansard, op. cit., sen. 3, vol. XXXIX, col. 711, 1148, 1353.
24 Dickinson. The development of parliament in the 19th century. L., 1895, p. 7.
25 E. M a y. The constitutional history of England, vol. I, L., 1910, p. 351.
26 Макколей. Поли. собр. соч., т.12, стр. 74.
27 Е. М а у, op. cit., vol. I, p. 352.
28 Д. Грин. История английского народа. 1891—1899, т. 4, стр. 101.
29 Greville. Memoirs, vol. II, p. 79.
30 Walpole, op. cit., vol. I, p. 125.
31 Макколей. Поли. собр. соч., т. 12, стр. 141.
32 Е. Р о г г i 11. The unreformed House of Commons, vol. I. Cambridge, 1905, p. 94.
33 О 1 d f i e 1 d, op. cit., vol. 3, p. 300; Г. Мейер. Избирательное право М., 1906,
стр. 290.
34 Т. Н a n s a r d, op. cit., ser. 3, vol. II, col. 1328; Parliamentary papers, 1865, No
547, appendix, pt. IV,2310. См.: СЬ. Seymour. Electoral reform in England and Wales.
Oxford, 1915, p. 169.
35 E. Porritt, op. cit., vol. I, pp. 65—66.
36 К. Илберт. Парламент, Пг., 1915, стр. 31.
37 Е. М а у, op. cit., vol. I. p. 338.
38 E. Porrit, op. cit., vol. I, p. 162; Джефсон. Платформа, т. 1, стр. 38 и ел.
39 E. Porritt, op. cit., vol. I, p. 160; А. Савин. История Англии в новде время, стр. 308.
40 E. Porritt, op. cit., vol. I, pp. 160, 161.
41 E. P о r r i 11, op. cit., vol. I, p. 161; А. С а в и н. История Англии в новое время,
стр. 308.
42 Е. М а у, op. cit., vobl, p. 339 (см. также ser. 2, vol. XVII, col. 693).
43 Russel. Recollection and suggestions, ed. 1875, p. 36.—-To же самое можно
было соблюдать в Чандосе, Шеффильде, Криклайде.
44 Е. М а у, op. cit., vol. I, p. 345.
45 Wai pole, op. cit., vol. I, p. 125.
46 Ch. Seymour, op. cit., p. 166.
47 Life of Duncomb, vol. I, p. 97; CM. Ch. Seymour, op. cit., p. 167.
48 W a 1 p о f e, op. cit., vol. I, p. 125.
49 Life of Duncomb, vol. I, p. 97; CM. Ch. Seymour, op. cit., p. 167.
50 T. Haris'ar'd, op. cit., ser. 3, vol. XIV, col. 1291.
51 T. Hansard, op. cit., ser. 3, vol. V, col. 228.
52 T. Hansard, op. cit., ser. 3, vol. II, col. 1103
53 Е. Porritt, op. cit, pp. 90—91.
54 A. L. Lowe I I. The government of England, vol. I. N. Y., 1908, p. 197; Ch. Sey¬
mour, op. cit, p. 166.
55 R u s s e 1, op. cit., p. 35.
56 T. Hansard, op. cit., new. sen, vol. XXII, cot. 1077.
67 Walpole, op. cit., vol.. I, p. 123.
58 R u s s e 11, op. cit., р. 35; Е. Р о г г i 11, op. cit., vol. I, p. 353; W a 1 p о I e, op. cit.,
vol. I, p. 124; T. Hansard, op. cit., ser. 3, vol. XXXV, col. 310.
59 В. Энсон. Английский парламент.., стр. 96.
60 Ю. Г а т ч е к а. Об Англии. См. Системы избирательного права. Изд. Глаголева, стр. 182; J. Murdoch, op. cit., p. 106.
61 E. May, op. cit., vol. I, p. 337.
62 Encyclopedia Britannica, vol. 19, col. 46.
63 Parliamentary history, vo1. XXX. col. 789.
64 О 1 d f i e 1 d, op. cit., vol. V, p. 218.
65 О I d f i e 1 d, op. cit., vol. V, pp. 218—219.
66 01 d f i e 1 d, op. cit., vol. IV, p. 606.
б7 Т. Н a n s а г d, op. cit., ser. 3, vol. Ill, col. 224.
68 Э. Ф ишель. Государственный строй Англии. СПб., 1862, стр. 394. См. также Е. М а у, vol. I, p. 367.
69 Огюст Л о ж е л ь. L'aristocratie anglaise. Перевод с французского см. «Русский вестник», 1872, № 4, стр. 744.
70 Russell, op. cit., p. 35; W a 1 p о 1 e, op. cit., vol. I, p. 118; W. Heaton, op cit., p. 5.
71 А. Савин. История Англии в новое время, стр. 308—309.
72 Е. М а у, op. cit., vol. I, pp. 343—345; Г p и н, т. 4, стр. 165.
73 Е. М а у, op. cit., vol. I, p. 399.
74 Russel, op. cit., p. 35; Wai pole, op. cit., vol. I, p. 124,
75 Dickinson, р. 7. См. также Т. Н a n s а г d, op. cit, vol. XXIII, col. 101.
76 В. Энсон. Английский парламент.., стр. 319; Е. May, op. cit, vol. I, p. 342.
77 Ю. Г а т ч е к а. Об Англии, стр. 182; Д. Грин. История английского народа,
т. 4, стр. 165.
78 D i с k i h s о п, р. б.
79 Е.М а у, op. cit., vol. I, p. 345.
80 Е. Р о r r i 11, op. cit., vol. I, p. 362.
81 E. May, op. cit., vol. I, p. 345; W a 1 p о 1 e, op, cit., vol. I, p. 124.
82 E. Porritt, op. cit., vol. I, p. 327.